Орхидея на лезвии катаны - [113]

С теми, на кого мне плевать, я это умею. С той единственной, которая прожгла мне кровь одним своим существованием и подвела к грани одержимого безумия, я, наверное, не сумею этого никогда.

- Добрый вечер, я попрошу внимания. Только что закончилось заседание и принят ряд решений. То, как с вами поступили, низко и незаконно. В Харькове такого больше не будет никогда! Я прошу подняться на сцену представителя вашего митинга для того, чтобы мы смогли прийти к консенсусу прямо здесь, на ваших глазах. Итак, кто представляет вас?

Через несколько минут я жму ему руку. Полковник в отставке, судя по разговору грамотный юрист. Все его требования легко соблюсти, мы жмем руки уже в знак договоренности и подписываем соглашение. Площадь редеет, организаторы протестного митинга обязуются заменить стекла магазинов и навести порядок на площади Свободы, а я смертельно устал. Настолько, что, пожалуй, завтра позволю себе расслабиться со своей новой игрушкой, которая теперь абсолютно в моей власти. Заслужил.

Юля

Я рыдаю, закусывая губы. Слезы бегут по моим щекам и заливают клавиатуру.

- Лена, прости… я не могу сейчас с тобой говорить… просто не могу!

Боль душит меня. Мой мир разлетелся на осколки, и я на грани безумия после его звонка. Тянусь пальцами к мышке.

- Юля, слышишь меня? Девочка моя, только держись! Брайан начал изучать дело с клубом. Все не столь безнадежно, как нам казалось, слышишь? Мы выберемся! Потерпи, уже совсем скоро! Прошу, не обрывай связь…

- Не могу! – мой голос сбивается, я даже не в состоянии ей пояснить, что уже третий раз за день хочу в душ, смыть с себя следы ужасающего низкого изнасилования. Но секущим холодным и горячим струям не под силу вытравить это из моей памяти и сознания. Слишком поздно. – Лена, я просто не могу… прости!

Я жму на красный значок, обрывая разговор, и понимаю, что у меня началась самая жестокая подмена сознания из всех ранее увиденных. Я хочу забиться в угол, закутавшись в одеяло с головой, и одновременно понимаю, что не вынесу этого одиночества! Подчиняясь какому-то неподвластному разуму порыву, спускаюсь вниз.

Орхидеи не пахнут. Тем более черные. Когда я их получила, мне почему-то захотелось убедиться, что они опрысканы краской из пульверизатора, такие же фальшивые, как имидж Лаврова, который мог на публику демонстрировать честного политика и любящего отца, а на деле… Я растирала в пальцах лепестки, и дошла в этой жестокости гораздо дальше, чем он семь лет назад, погубив белую орхидею в своей ладони. Разрывала лепестки, которые не были белыми, даже в зародыше набирали черный окрас. Не понять этого знака было невозможно. Его звонок десять минут назад доломал меня окончательно.

Я не собиралась бежать. Пока еще нет. Может, не вполне осознала всего произошедшего или же наивно полагала, что этот срыв будет одиночным. А может, ситуация с наркотиками и полицией, как и повисшая в воздухе не высказанная в полной мере угроза, раз и навсегда отвратили меня от импульсивных поступков.

- Вы выбросили эти гребаные цветы? – домработница слегка опешила при виде моих заплаканных глаз, как и час назад от распоряжения избавиться от букета, и перепугано закивала. Судя по ее глазам, все же сунула свой любопытный нос в сопроводительную открытку и поняла, от кого эти цветы. Это не принесло в ровной степени никакого облегчения, их воображаемый запах, казалось, намертво впитался в рецепторы обоняния. Запах травы, свежесорванной зелени, запах смерти.

Валерию Полякову редко можно лицезреть с выражением смятения на аристократическом красивом лице. Кажется, она готова отменить свою поездку и потерять миллионы на покупке акций, и я ее понимаю. Это на ее плече я ревела белугой, едва перешагнув порог дома, теряя голос в попытке выговорить отдельные слова, цеплялась дрожащими пальцами за ее одежду, буквально впитывая всеми рецепторами тепло, которое моментально иссушал арктический холод моей разорванной в клочья души. Мне удалось успокоиться ненадолго, а вот Лера вышла из себя. Звонила мужу и требовала поскорее ехать в Киев не с целью подготовки экспозиции, а для того, чтобы навестил всех своих знакомых с политического олимпа и все-таки донес до их пресыщенных собственным обогащением мозгов факт беспредела их ставленника, возомнившего себя богом в отдельно взятом городе. Николай был с ней солидарен, как я поняла по обрывкам услышанных фраз.

- Я останусь. Юляш, я понимаю, что это очень большие деньги, но я не допущу, чтобы ты тут сгорела на костре его шизофрении. Для начала я сама попробую с ним поговорить!

Ее самолет улетает через несколько часов. Когда я смогла ненадолго успокоиться, узнала, что Илья отказался от покупки яхты и занял свое законное место в руководящем составе компании, вместе с Константином пытается постичь тонкости управления компаниями и нюансы торговли ценными бумагами, но их знаний недостаточно для того, чтобы сориентироваться в этом океане биржевых котировок и индексов Доу-Джонса. Валерия хочет сделать для меня очень много, но я сомневаюсь, что сможет спасти от безумств дорвавшегося до мести Лаврова. Наконец она принимает решение: