Орхидея, королева Сингапура - [27]

После выпитого ему стало немного легче, в голове выстраивался план мести Лисе, но при мысли о деньгах все рушилось, как карточный домик. «Нечем даже платить за жилье, — в отчаянии подумал он, — придется вместе с Катей пока пожить у Люсьен».

В баре было почти пусто. Знавший всех постоянных посетителей добродушный бармен Ханс, разобравшись, что во всех неприятностях Анджея виновата женщина, в сердцах воскликнул:

— Девок надо держать вот так. — Он вытянул волосатую рыжую руку и показал здоровенный кулак. — Ты очень мягкий, хочу тебе сказать. Если бы я свою Эльзу так баловал, она бы у меня знаешь, где сидела? — Он возмущенно постучал по своей толстой шее и, стараясь поддержать Анджея, принес ему огромную литровую кружку пива. — Это от заведения по случаю приближающегося Рождества. Не горюй! Все уладится.

Оглядевшись, Анджей только сейчас заметил, что бар украшен новогодними гирляндами. В углу красовалась пышная елка, а на длинных деревянных столах были расставлены праздничные свечки с зелеными еловыми веточками и блестящей алой мишурой. Всюду на окнах красовался ярко-красный цветок с широкими зелеными листьями, прозванный здесь Рождественской звездой за то, что расцветает в декабре, перед Рождеством.

Приближался полдень, бар постепенно заполнялся посетителями.

Неожиданно ввалилась шумная компания военных, внеся за собой клубы морозного воздуха. Молодые бравые ребята в голубых беретах, видимо уже навеселе, сгрудились у стойки и, перекрикивая друг друга, начали заказывать пиво.

— А польская водка у вас найдется? — Голос показался Анджею знакомым, и, поднявшись с места, он направился к стойке.

— Збышек, это ты? — неуверенно позвал Анджей по-польски.

Обернувшись, парень оторопел.

В течение нескольких минут все, кто стоял у стойки, наблюдали, как эти двое толкали друг друга, обнимались, что-то выкрикивали на непонятном языке.

Наконец успокоившись, Збышек представил Анджея:

— Ребята, не поверите, мы с ним в школе вместе учились, расстались совсем пацанами и вот… встретились.

Копания дружно загигикала, чокаясь с Анджеем, и перебралась от стойки к его столу.

— Твой приятель тоже поляк? — поинтересовался высокий черный брюнет у Збышка.

— Нет, он наполовину русский, познакомься, твой земляк.

— Владимир, — парень дружелюбно протянул руку, — служим со Збышеком в летных частях.

— Ты летчик? — удивился Анджей.

— Да, — гордо произнес Збышек, — а еще вдобавок на самолете, который пока только в кино показывают. За несколько часов вокруг шарика облетает, слышал про такой?

— Слышал, — позавидовав судьбе приятеля, вздохнул Анджей.

— А чем ты занимаешься, как твой бизнес, откуда такой черный, никак с Канарских островов?

— Да нет, — нехотя пояснил Анджей, — я фотокор в немецком журнале. Вчера вот прилетел из Сингапура. Там конкурс снимал. «Мисс Азия» называется.

— Фотографии красоточек покажешь? А что, эти азиатки ничего? А пиво у них хорошее? Мы ведь через несколько дней туда летим…

— Девочки у них — что надо, и пиво отличное, только климат влажный и жаркий, — отвечал Анджей на вопросы, посыпавшиеся на него со всех сторон.

— К жаре мы привыкли, мы ведь «миротворцы». Слышал про нас? На Средиземноморье были, там тоже на холод пожаловаться нельзя. Ну, а если пиво холодное и горячие девочки, то жара нам не страшна. Правда, парни? — И, подмигнув бармену, они заказали «метр пива».

Ханс, довольный, что Анджей наконец развеселился, пыхтя, как паровоз, принес на вытянутой деревянной подставке, длиною в метр, кружки с пенящимся аппетитным напитком.

Катя весь день бродила по Кельну. Уютный радостный центр с пешеходной зоной и нарядными магазинами, сверкающими незнакомыми витринами, немного отвлек ее от грустных мыслей. Остановившись на площади возле старинного собора, Катя долго стояла в раздумье, пока ледяной декабрьский ветер не загнал ее внутрь. Здесь было спокойно и тепло, горели свечи, хотелось думать о приятном. И постепенно ее отпустило чувство тревоги и одиночества.

«Как тяжело быть одинокой в этом мире!» — решила написать она в записке на стене перед костелом. Там были послания на всех языках мира, подписанные и анонимные. Писавшие хотели, чтоб кто-то прочел их мысли — грустные и радостные. «Люди делятся между собой частичками энергии, и им становится легче», — подумала Катя и поставила свою подпись. Конечно, она не думала, что эту записку прочтет прилетевшая вслед за ней в Кельн Марина и что счастливая случайность решит ее судьбу.

18

«Вы, то есть ты — моя настоящая мама!» — это восклицание рефреном звучало в голове у Марины. Она никак не могла сосредоточиться, слушая сбивчивый рассказ дочери о конкурсе, о Сингапуре, о перелете в Кельн, но больше всего о фотокоре, который привез ее сюда.

— Я познакомлю тебя с ним. И ты поймешь, что он ни в чем не виноват, — уговаривала дочь, разволновавшаяся от резкого наступления Марины на Анджея. Они сидели в ресторане элегантного дорогого отеля, который славился в Кельне тем, что некогда здесь останавливался зять Брежнева. О чем с гордостью сообщили Марине служащие, узнав, что та из России. Теперь в этом отеле жила Марина.

— Он очень добрый и заботливый, — продолжала защищать Анджея Катя. — У него сейчас неприятности на работе, его почти уволили. — Она сделала грустное лицо. — За квартиру платить нечем…