Орхидеи еще не зацвели - [28]

— То есть бабушки погибли, обороняя самое дорогое?

— Это была Столетняя война-с.

Когда потом я гулял в саду, до моего уха донеслись голоса, в одном из которых я без труда узнал раскатистое рокотание дворецкого. Другой принадлежал его жене.

— С молодым хозяином не все ладно, Элиза, — сообщил он, стараясь говорить так тихо, чтобы стекла в замке не дрожали, а лишь слегка побрякивали. — Кажется мне, он ненатуральный. Под сим разумеется ненастоящий, сиречь не подлинный.

— Кто бы мог подумать, такой милый джентльмен!

— Он мне сразу показался подозрительным, — продолжил Бэрримор, в отличие от меня пропустивший реплику своей жены мимо ушей. — Как тебе известно, Элиза, господа Грегори и Юджин Мортимеры увлекаются френологией. В течение последних нескольких лет свои познания в этой области они всеми возможными путями и способами стремились передать нашему покойному хозяину, сэру Чарльзу, который недостаточно твердо препятствовал им в этих стараниях.

— Да-да, мой котик.

Оказывается, это болотное чмо и пламенеющий позор Баскервиль-Холла — ее котик!

— Кое-что из этих сведений мне удалось усвоить в те моменты, когда я вносил чай, для чего мне приходилось, уперев поднос с этим напитком себе в район солнечного сплетения, а противоположный край подноса придерживая ладонью и стремясь, чтобы основная поверхность его покоилась на запястье и животе, в то же время другой рукой приотворять тяжелую дверь, перед чем мне приходилось подолгу изыскивать равновесие, ибо не изыскав его, я бы неминуемо опрокинул свою ношу, к большому неудовольствию сэра Чарльза, а также его гостей, тем более, грохот за дверью во время научной беседы их мог бы неприятно поразить…

— Конечно, лапуля, ведь ты не имеешь привычки подслушивать, и всем это известно…

«Лапуля!» — отметил я.

— …но какое отношение все это имеет к молодому наследнику?

— Ты бы лучше не перебивала меня, Элиза, и я б скорей дошел до сути, — предложил Бэрримор и чем-то сердито звякнул. — Господин доктор неоднократно ощупывал череп сэра Чарльза, и поскольку это происходило в гостиной, выходящей в галерею, где висят фамильные портреты, что ты, безусловно, учла, восстанавливая картину происходящего, ибо без учета этого фактора обстоятельства будут не вполне понятны, то я в конце концов, достаточно четко уяснил себе, как должен выглядеть череп настоящего представителя семейства Баскервилей. Приехавший к нам молодой человек таким черепом ни в коей мере не обладает! По крайней мере, в портретах, написанных поздней XVII века, определенно не просматривается с ним общих черт, а более ранние не вполне антропологичны, так что здесь утверждать что-либо трудно. К тому же, сегодня, во время завтрака, он с легким сердцем глумился над самыми трогательными и трагическими страницами истории Баскервилей, чего никак не могло бы произойти, если бы он сознавал свою причастность и принадлежность к этому славному роду.

— Конечно, Джон, это немыслимо.

— Но у него и не череп какого-нибудь авантюриста или мошенника. Я готов поручиться, что по своей знатности этот человек не ниже, а даже выше нашего сэра Генри. В его жилах определенно течет королевская кровь.

— Правда, милый?!

— Это самый настоящий аристократ, Элиза. К тому же, получивший подобающее воспитание. Судя по всем ухваткам, он окончил Кэмбриджский университет; судя по гетрам, он также проходил обучение и в Итонском колледже — наиболее подходящих заведениях для формирования ума и характера отпрыска знатной семьи. И тем не менее, он надевает дурацкую шляпу, причем, тирольскую, и, имитируя американский акцент, приезжает сюда…

— Может быть, деньги, Джон?

— Элиза, мы вместе разбирали его гардероб, и если это гардероб человека, который ощущает недостаток денег или готов ради них рискнуть своей репутацией, то я отказываюсь понимать, какой цели он служит. Дело не только в том, что его составляют вещи преимущественно дорогие, но все эти вещи еще и добротные, и в совокупности они образуют как бы некое гармоническое единство, вроде как симфонию. Видно, что их подбирал человек основательный, респектабельный и законопослушный, существование которого протекает в привычном русле, и который не привык сообразовываться с переменчивыми обстоятельствами, неизбежно сопутствующими жизни любого авантюриста. И все детали его одежды куплены в Лондоне, но не в этом сезоне, что свидетельствует о том, что их обладатель не мог только что сойти с парохода, приплывшего из Америки.

— Да, пупсичек, ты совершенно прав.

«Боже, храни младенцев от такого пупсичка!» — подумал я и гадливо содрогнулся, как от внезапного ощущения жабы в кармане.

— Тем более что, в отличие от собственных чемоданов, этот так называемый сэр Генри вовсе не производит впечатления основательного человека. Эта его альпийская шляпа…

— Может быть, молодой джентльмен этот чемодан у кого-нибудь позаимствовал? Хотя нет, все вещи идеально ему подходят. Котик, помнишь, я говорила, что все его изящные галстуки идеально сочетаются с необычайным оттенком его глаз, а пиджаки — с его прекрасным цветом кожи? К тому же, фраки сшиты по его стройной фигуре. И одна только эта его шляпа кажется каким-то чужеродным элементом, потому что она не сочетается ни с одеждой, ни с ситуацией, ни с его в целом очень милым обликом?