Орфей - [26]

За веселою стаей

Полмгновенья подряд!..

А потом – были сети,

И рыбачьи ножи

С них при алом рассвете

Сняли шкуру и жир,

Сняли душу –

как сало,

Меж собой поделя

То, на чем простояла,

Продержалась

Земля…

КИТЕНОК

Уже неделю ищем цель

Мы для гарпунной пушки.

Строгает судно параллель,

Форштевнем гонит стружку.

Неделю прячет океан

От нал, да и от мира,

Высокий голубой фонтан

С месторожденьем жира.

А план горит. И с ним горит

Мечта о премиальных…

И вдруг как гаркнет кто-то:

«Ки-ит!

По курсу слева – пальма!»

Крадемся ближе, ближе… Кит

Не видит нас спросонок,

Но мы мрачнеем:

Рядом спит

С большим китом китенок.

Конечно, возвращаться жаль

Домой с пустым карманом,

Вот если б этот дирижабль

Не оказался мамой!..

Мы тихо двигаем рули,

Мы спать им не мешаем:

Теряем длинные рубли.

Но совесть

не теряем…

* * *

Накланявшись тропическим широтам

И намотав на винт меридиан,

Стоял корабль, качал горячим бортом

Страну слонов, бананов и лиан.

Меняли разноцветные подарки

Ребята на улыбки в той стране,

А я забыл свои значки и марки

И думал: что же здесь оставить мне?

И я придумал: дал краюху хлеба

Кудрявому погонщику слонов,

И он водил по рваной карте неба

Рукой, не находя понятных слов.

И, тыча пальцем в звездные широты,

Кивая головой на корабли,

Он прошептал таинственное что-то

И протянул мне горсть своей земли…

РУБИТЕ ЯКОРЯ!

Идут с картины Буга,

Все в радужной пыли,

Навстречу зрелым бурям

Крутые корабли.

Им судьбы – океанов

И жизнь – без берегов,

Им смерть – от ураганов,

А не от сквозняков!

Им честь и слава флота,

А штили – под водой!..

И мне нырнуть охота

Из рамок за мечтой.

Умчать, хотя я знаю,

Что красками зари

Напишет Николаев

Иные корабли

Для тихих акваторий,

Для рек и для озер.

Но мне дороже море –

Простуженный простор.

Попутный ветер рядом

Просолен и могуч,

На коромыслах радуг

Таскает ведра туч,

Он сквознякам – не пара!

Поэтому, земля,

Прости меня за парус –

Рубите

Якоря!

КАСАТКА

С облаками фехтуя, как саблею,

Закипевшим в волнах плавником,

Рассекла мелководье касатка,

Распугав всех тюленей броском.

И моржи со своими рапирами,

И морские хваленые львы

Вмиг исчезли – не то окропилась бы

Алой кровью лохань синевы.

Лишь один, невоспитанный чайками, -

Думал льву в море все нипочем! –

Плыл на спинке вдоль берега чайником –

Стал ей зверь волейбольным мячом…

Поиграла касатка, забросила

На скалу мячик полуживой –

И хрипел лев пробитыми бронхами,

И уже не мотал головой…

Мелководье и пляжи слащавые…

Наигравшись со львами сполна,

Я хвостом помашу на прощание –

Меня ждет глубина,

тишина…

УЛЕТЕЛИ ЛЕБЕДИ И ЗВЕЗДЫ

На гнездовья птицы прилетели.

Хлопая крылами по воде,

Завертелись белые метели,

Закружились пары лебедей.

А потом вели тропой скалистой

Взрослые к воде птенцов своих.

Оглашался берег звонким писком

Желторотых шариков живых.

Лишь одна гусыня – как из воска –

Все сидела и ждала птенца.

Почему-то тонкая березка

Вышла из последнего яйца.

Молодежь росла легко и смело,

Пробовала небо на крыло,

Только лишь березка не умела

Ни летать, ни плавать, как назло.

Улетели лебеди и звезды,

Кромку неба затянуло льдом.

Шею тянет в небеса береза,

Бьет крылом над брошенным гнездом.

ОБЛАКА

Так вспоминает сыновей старуха,

Как бренным миром бредят облака -

И над планетой проплывают глухо

То плавники, то лапы, то рука.

Растерзанные рыбы и зверюшки

Плывут по небу в накипи зари.

Их люди разрывали, как игрушки,

Из любопытства – что у них внутри?

Плывут бизоны, мамонты, медведи,

Встают и тают в небе города…

Так в облаках детьми своими бредит

Уснувшая вселенская вода…

ПРОВАЛ

Кто-то созвездье Рыбы

Ночью в реке поймал

И приволок на рынок —

Дешево отдавал.

Люди толкались жадно,

Слушали чудо-весть,

Люди искали жабры,

Думали: как же есть?

И доставали сетки —

Дешево отдавал…

А над седой планетой

В небе зиял

Провал…

А ГДЕ-ТО

А где-то яростное лето

Короче рысьего хвоста,

А где-то в реки прет свирепо

Неукротимая кета.

А где-то ряски злая накипь,

Лебяжьи шеи над водой,

Как вопросительные знаки,

Над умирающей кетой…

А надо мною тучи воют.

Когда сломаюсь я от гроз —

Пойду горбатою кетою

В угодья

косоглазых звезд.

Свой край найду я по приметам:

Родимым пятнышкам берез,

По тусклым отголоскам лета,

Короткого,

как рысий хвост.

* * *

Я грустил об иркутских березах

Среди пальм, кипарисных аллей.

Там открылось мне: тяжки морозы –

Без морозов втройне тяжелей!

Я из омута бросился в омут,

Думал: сердце мое запоет.

Но на Севере тоже, как омуль,

Сердце яростно билось об лед.

Реки путаю, меридианы,

От мороза горю и жары,

Но от речек, морей, океанов

Только жажда растет Ангары!

И пою я брусничные нивы,

Дух кедровый и клинопись скал,

Где гроза ослепительной нитью

К небесам пришивает Байкал.

Ну, а если в суровую зиму

Смолкнет песня моя – без огня,

Молодые ветра, – баргузины –

Допоют,

дозвенят за меня…

ЭТО БЫЛО ДАВНО

Это было вначале. Замок. Ночь и принцесса.

Молвит принцу она: «Ладно, стану женой,

Коль доставишь ты мне из индийского леса

Молодильную шишку грядущей весной.

Эта шишка растет на сосне небывалой,

На той ветке висит, что зовем «Млечный Путь».

Но сосну охраняет дракон семиглавый,

Басурмане его Кундалиней зовуть.

Вот те конь боевой, вот пила для работы,

Вот те латы отца — наподдай-ка врагу!

Состриги мне ту шишку к весне — так охота!»