Орфеи реки Невы - [20]

Евстигней Ипатьевич Фомин скончался на заре XIX столетия, в 1800 году, в возрасте 39 лет. Безвременный его уход из рядов российской музыки остался незамеченным. Но музыку его знали и любили, оперы его продолжали ставиться. А годы спустя имя его обрастет легендами и замысловатыми историями.

Но вернемся к его операм. Текст к одной из них, названной «Американцы», сочинил И. А. Крылов. После неудачи с оперой «Бешеная семья» известный баснописец писал: «Несмотря, однако ж, на недействительность моей оперы, решился я отдать на театр другую оперу моего сочинения под названием «Американцы», на которую уже и музыка положена г. Фоминым», а затем для пущей важности, добавлял: «г. Фоминым, одобренным в своем искусстве от Болонской академии аттестатом, делающим честь его знанию и вкусу».

Еще одна тернистая путина, предначертанная творению Фомина. «Американцы» были поставлены только в год кончины автора — в 1800-м, через двенадцать лет после написания… Докопаться до истинных причин случившегося весьма нелегко. Но можно предположить, что кому-то не по нраву пришлись как чрезмерная талантливость композитора (сходство по стилю, по виртуозности с Моцартом, временное совпадение «Американцев» с его «Дон Жуаном» уже отмечены исследователями), так и сама идея оперы. Дело даже не в том, что Крылов пытался показать, будто аборигены Америки, так же как и их завоеватели-испанцы, имеют свою собственную историю и культуру, тем самым выступая против универсализации наднациональной поступи идей просвещения. Этим самым он как бы намекал и на то, что всякий другой народ (сиречь — русский) имеет собственные силы и таланты, могущие выказать моральное его превосходство перед «цивилизованной Европой». А Фомин подкрепляет сии мысли проникновенной, отточенной по мелодике музыкой. По-видимому, слишком талантливо, слишком смело! По крайней мере для тогдашних ревнителей отечественного музыкального и театрального репертуара, а это и были все те же «итальянцы»…

Особо популярна была опера-мелодрама Евстигнея Фомина «Орфей», ставшая действительно вершиной творчества композитора. И строгая увертюра, и ряд арий выдавали в нем совершенного, зрелого композитора, мыслившего ярко и точно, чувствовавшего своих героев тонко и проникновенно. Орфей как герой привлекал десятки европейских музыкантов той эпохи, он стал прообразом самой музыки и музыкальной одаренности, его имя превратилось в символ культуры, искусства. Певец, потерявший свою музу, но спевший горестную песню с такой силой, что заставил содрогнуться подземелье, был синонимом творчества, преданного идеалам надежды, любви и добра. Обращается к античному сюжету и Фомин.

Орфей, невзирая на страх, не поддаваясь зову упоительных сладостей жизни, оставляет все и следует в темные пучины подземного царства, чтобы найти там свою возлюбленную — лесную нимфу Эвридику, которую укусила ядовитая змея.

Лишенному дражайшей Эвридики,

Противен весь Орфею свет.

Мне ада страшные места не дики:

Душа души моей в сих областях живет…

Одной любовию и лирой провожден,

Я в бездны Тартара спустился.

Любовь! Где путь тебе быть может загражден? —

говорит Орфей в мелодраме.

Его смелость покоряет сердце хозяина Аида. Он позволяет Орфею забрать Эвридику с собой, обратно в страну света. Но при условии, что он не взглянет на нее ни разу, пока они не покинут мир теней. Орфей ведет к свету Эвридику — молодую, обворожительную в своей красоте, в расцвете сил сошедшую в «царство теней». Но вдруг он неожиданно оборачивается, чтобы признаться ей в своей пламенной страсти. И тут же фурии — сирены смерти — увлекают несчастную девушку в глубины, из которых уже нет возврата…

Музыкальный фрагмент оперы, известный под названием «Пляска фурий», — высочайшее достижение Фомина. В ритмичном, моторном темпе разыгрываются переплетения голосов — трагических и иногда комических. Возникающие вдруг резкие переходы раздирают кажущуюся мелодичность на хаотические части. Здесь во всем великолепии виден Фомин-трагик. Еще многие десятилетия русской музыке ждать Мусоргского, Чайковского, воплотивших тему смерти, рока с непостижимой силой, еще не создана Бетховеном его знаменитая 5-я симфония, лейтмотив которой станет синонимом судьбы. Но уже мы слышим у Фомина гениальный прообраз этой смертельной безысходности. «Орфей» — одна из вершин русской музыки XVIII века. И диву даешься — отчего мы со всей полнотой узнали эту музыку лишь почти двести лет спустя?!

В постановке мелодрамы на сцене Шереметевского театра в Останкине в Москве был дописанный кем-то благополучный конец. Но такой финал не был задуман самим композитором.

Эвридика уходит от певца навеки. Но остается музыка, созданная Орфеем, то глубокое мифологически обостренное переживание поэта, перешедшего границу жизни и смерти, перенесшего невыразимые муки, лежащие в основе всякого творчества… Остается спокойствие и холодность победителя, выжившего в трудной схватке с противостоящей реальностью. Спокойствие и холодность, как на портрете кисти неизвестного художника, на котором изображен Евстигней Ипатьевич Фомин. Лицо его сосредоточенно, взгляд направлен в сторону зрителя, одна рука лежит на клавиатуре небольшого клавикорда, другая будто приглашает нас прослушать новую мелодию, она как бы поддерживает лист нотной тетради, как бы вынимает из него какую-то пьесу, еще не законченную, но уже предназначенную в подарок нам, вместе со всем тем, что уже создано им — гением российской музыки…