Орест и сын - [10]

Матвей Платонович отложил перо. Его глаза подернулись влагой, как всякий раз, когда он думал об этой юной и своенравной богине. Больше всего на свете ему мечталось оказаться на месте счастливчика Думузи.

Тетерятников помял бородавку. Последняя тема давала характерный пример зеркального отображения. В текстах о пророческом сне Думузи пытается спастись от злобных демонов подземного царства. В конце концов демоны настигают его и раздирают на куски. Позже эти демоны проросли в греческую мифологию, превратившись в эриний. Старухи со змеями вместо волос, с зажженными факелами в руках. Эринии — хтонические божества, охранительницы материнского права. Они преследуют Ореста за убийство матери. Эсхил в “Эвменидах” изображает безумие охваченного эриниями Ореста. Гераклит, греческий натурфилософ, считает эриний “блюстительницами правды”, ибо без их воли даже “солнце не преступит своей меры”.

Матвей Платонович задумался. Заложив первые, вавилонские, кирпичи в здание будущей теории, он обращался мыслью к египетским. Собственно, образ кирпичей, естественный для строителей зиккуратов, становился всего лишь метафорой, как только речь заходила об областях, прославивших древний Нил. Создатели саркофагов складывали свои пирамиды из камня.

Трудность заключалась в том, что в каждой области (номе) сложился свой пантеон богов, воплощенных в небесных светилах, зверях и птицах. Позднее местные божества сгруппировались в триады во главе с богом-демиургом, вокруг которого создавались циклы мифологических сказаний. Женские божества каждого пантеона, как правило, имели функции богини-матери. К примеру, фиванская триада, которую Матвей Платонович по известным ему причинам предпочитал всем другим, состояла из бога солнца Амона, его жены Мут — богини неба и их сына Хонсу — бога луны.

С усилением древнеегипетского государства мифологические представления видоизменились. В частности, Осирис как бог мертвых вытеснил древнего бога, покровителя умерших, Анубиса — вечно снующего по кладбищу шакала. Развитие религиозной мысли сопровождалось и процессом слияния, синкретизации богов, что в свою очередь вносило путаницу и неразбериху в их “биографии”. Вот почему, отдаляя решительный момент выбора египетского персонажа, Тетерятников решил начать с общих соображений.

Важнейшую роль в египетской мифологии играли представления о загробной жизни как непосредственном продолжении земной, только в могиле. Осирис вместе с другими богами вершил над покойным загробный суд. В основу оправдания была положена так называемая “Отрицательная исповедь”, содержащаяся в 125-й главе египетской “Книги мертвых”. Она представляла собой перечень грехов, которых не совершал покойник. Только покорный и терпеливый в земной жизни, тот, кто не крал, не посягал на храмовое имущество, не замышлял на царя и был “чист сердцем”, мог рассчитывать на посмертное оправдание.

Осирис, чей культ был связан с умиранием и воскрешением, уже в эпоху Древнего Царства отождествлялся с умершими фараонами. Попросту говоря, каждый умерший фараон становился Осирисом. В более поздние времена таковым стали называть любого умершего египтянина.

Матвей Платонович отложил ручку. Такая “демократизация” лишала Осириса избранности, а следовательно, делала непригодным для роли протагониста нового волхва. Однако семейственность, издревле свойственная египетским пантеонам, наводила на мысль о поиске наследника. Единственным правомочным наследником Осириса был его сын Гор, но Исида зачала младенца от мертвого мужа — что, в глазах Тетерятникова, придавало этому персонажу сомнительный душок. В конечном счете, обозрев весь доступный его памяти спектр, Матвей Платонович остановился на образе Тота — бога мудрости, счета и письма.

Обычно Тота изображали с головой ибиса, его атрибутом была палетка писца. Птичий облик Тота в некоторой степени связывает его с законным наследником Осириса — Гором, который изображался в виде человека с головой сокола. Однако, в отличие от Гора, чья астральная сущность отождествлялась с солнцем, Тот отождествлялся с луной и считался сердцем солнечного бога Ра.

С богом солнца Ра сопрягался и образ Эхнатона, того самого, который в окружении множества ревнивых богов тосковал по Единому. Этот фараон предчувствовал магистральное направление мировой истории, а значит, в известном смысле, двигался с оглядкой на будущую Звезду, которая вела волхвов. Ибисоголовый бог — сердце солнечного бога Ра — становился и сердцем Эхнатона.

Тоту приписывалось создание всей интеллектуальной жизни Египта. Он записывал дни рождения и смерти людей и вел летописи. Под покровительством Тота находились все архивы и знаменитая библиотека Гермополя.

В культе мертвых и погребальном ритуале Тоту принадлежала ведущая роль. Как представитель богов и писец Тот присутствовал на загробном суде. Он принимал участие в погребальном ритуале каждого египтянина.

Позже, в религиозно-мистической литературе древних греков, Тот выступал под именем Гермеса Трисмегиста (“трижды величайшего”) и в этом качестве стал покровителем всех герметических ритуалов, включая масонский.