Орельен. Том 2 - [25]
— Господа…
— Ш-ш, — пронеслось по залу… Слово «господа» произнес председательствующий за столом капитан Милло, сопроводив свое восклицание выразительным взмахом руки. — Тише вы, капитан хочет говорить…
— Господа…
Капитан откашлялся солидно, но благодушно. Был он, что называется, мужчина видный, и наверно в Тулузе, где до войны держал фотографию, слыл красавцем. Прекрасная фигура, правда, уже слегка расплывшаяся и, видимо, лысеет, хотя старается скрыть плешь черной, зачесанной назад прядью. Эх, куда только девалось былое изящество, без труда достигаемое военной формой и капитанским жалованием! Тогда небось мог не считая тратить денежки на габардины и диагонали! Привычным жестом капитан провел пальцем под носом, разгладил щетинистые рыжие усики, украшавшие верхнюю губу. Порядком все-таки обрюзг наш донжуан призыва 1915 года — и здорово поблек к тому же.
— Господа, — повторил он. — Не буду провозглашать заздравного тоста за наш полк, я провозглашаю тост за десятый батальон, которым я имел честь командовать, пусть хотя бы временно, но так или иначе командовал! Все мы, собравшиеся здесь, за редким исключением, служили в этом батальоне, который назывался просто «наш батальон», батальон храбрецов, каким он и был на самом деле! Все мы, конечно, сожалеем, что майор Пьергиз не мог принять участие в сегодняшней встрече… Но, по правде говоря, сам я не особенно об этом жалею, поскольку именно благодаря его отсутствию могу обратиться к вам с речью и сказать…
Довольно-таки претенциозная речь. Капитан сопровождал ее игрою вялого, обрюзгшего лица, которое, вероятно, когда-то нравилось женщинам. Тут были и комплименты во все адреса, и воспоминания об убитых, об отсутствующих, было воздано должное Фуксу как образцовому устроителю банкетов, не обошлось без упоминания о Франции как таковой, проскользнула ловко построенная фраза насчет посулов бывшим участникам войны, посулов, увы, ныне забытых. Слушатели пожимали плечами и вполголоса перебрасывались словами вроде: «Верно… он совершенно прав…» Жорж Гюссон-Шарра, которого стесняла деревяшка, осторожно пошевелил левой ногой под столом, боясь зацепить протезом соседа. Бекмейль вздохнул: «Заговорит он нас!» А Марсоло, расставив для вящей элегантности пухлые руки и растопырив пальцы-сосиски, нагнулся к Стефану Дюпюи и насмешливо присвистнул, оскалив ослепительно белые зубы:
— Несчастный капитан! Вы только на него посмотрите… Полнейший ноль… Для таких людей, как он, война — единственная удача, единственный шанс продлить молодость… Видали бы вы его с девицами… Умора! Ведь он воображает, что неотразим. У меня с ним было по этому поводу немало неприятностей. Майор Пьергиз его буквально не выносил.
Движением пухлых рук лейтенант Марсоло подчеркивал наиболее яркие моменты рассказа и не без удовольствия вызвал из забвения историю о той бабенке, которую он отбил у капитана в Эльзасе, — как же бишь ее звали?
— А он по-прежнему держит фотографию в Тулузе? — спросил Стефан Дюпюи, у которого от бесконечно длинного тоста началась позевота. С видом школьника, который шепчется с соседом по парте под самым носом учителя, Марсоло ответил:
— Да что вы… Мосье полюбилась красивая жизнь… Неужели он, по-вашему, может довольствоваться сейчас какой-то Тулузой? Нет, ему подавай столицу… Тем более что супруга его бросила! Вы подумайте, как повезло! Он обосновался в Париже, вернее, в Вожираре… И тут ему улыбнулась фортуна: нашлось подходящее заведение на ходу. Теперь он специализировался на снимках первопричастниц, новобрачных, лавочников с их чадами и домочадцами. Потом у него какие-то нелады с сердцем. Пять лет столовок, это вам не шутка! Приходится принимать различные лекарства, лечиться электричеством и прочее, прочее. Приглядитесь к нему: весь распух, глаза того гляди наружу вылезут… А в Вожираре находятся еще простачки, завсегдатаи кафе, которые и сейчас величают его «капитаном». Вы посмотрели бы, когда он командовал батальоном в Сааре. Как говорится, черт ему был не брат…
Раздались одобрительные крики. Это присутствующие приветствовали своего красноречивого капитана. Сильно захмелевший Лемутар тоже решил произнести спич. Но Бомпар пригвоздил его к месту, посоветовав: «Заткнись, крошка, — что вызвало всеобщее веселье. Подрядчик так тот просто заплакал от смеха.
Бомпар шепнул Гюро:
— А почему не пришел майор? Тот бы сумел закатить речугу! — Лейтенант Гюро покачал своей желто-рыжей шевелюрой и вытаращил глаза за стеклами очков.
— Мы, видишь ли, недостаточно хороши для него, — шепнул он, — недостойны обедать с господином Пьергизом… Де Пьергизом…
— Какая духотища! — вздохнул Гюссон-Шарра над ухом Орельена. — Не похоже, что на носу Новый год. Ты на машине? Нет? А я-то надеялся, что ты меня подвезешь из уважения к моей деревяшке. Ничего не поделаешь! Придется сгонять Фукса за такси… А что это еще за бонза восседает рядом с Марсоло? Ты его знаешь?
Орельен взглянул на противоположный конец стола. Это же Стефан Дюпюи. Служил где-то в артиллерийских частях. Сейчас сотрудничает в «Ла Канья». Типичный скептик, но со страстью к социальным проблемам, — на словах громит разврат, а сам не желает узаконить свои отношения с любовницей; она швейка, шьет блузки, и из-за каждого су, что он ей дает, у них происходят целые баталии. Отец его — председатель суда, и Стефан живет при родителях, у него в нижнем этаже своя особая, холостяцкая, квартирка. На одно ухо он глух: дескать, жертва артиллерийского огня…
Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его. Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона.
Более полувека продолжался творческий путь одного из основоположников советской поэзии Павла Григорьевича Антокольского (1896–1978). Велико и разнообразно поэтическое наследие Антокольского, заслуженно снискавшего репутацию мастера поэтического слова, тонкого поэта-лирика. Заметными вехами в развитии советской поэзии стали его поэмы «Франсуа Вийон», «Сын», книги лирики «Высокое напряжение», «Четвертое измерение», «Ночной смотр», «Конец века». Антокольский был также выдающимся переводчиком французской поэзии и поэзии народов Советского Союза.
В романе всего одна мартовская неделя 1815 года, но по существу в нем полтора столетия; читателю рассказано о последующих судьбах всех исторических персонажей — Фредерика Дежоржа, участника восстания 1830 года, генерала Фавье, сражавшегося за освобождение Греции вместе с лордом Байроном, маршала Бертье, трагически метавшегося между враждующими лагерями до последнего своего часа — часа самоубийства.Сквозь «Страстную неделю» просвечивают и эпизоды истории XX века — финал первой мировой войны и знакомство юного Арагона с шахтерами Саарбрюкена, забастовки шоферов такси эпохи Народного фронта, горестное отступление французских армий перед лавиной фашистского вермахта.Эта книга не является историческим романом.
В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).
В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).
Евгений Витковский — выдающийся переводчик, писатель, поэт, литературовед. Ученик А. Штейнберга и С. Петрова, Витковский переводил на русский язык Смарта и Мильтона, Саути и Китса, Уайльда и Киплинга, Камоэнса и Пессоа, Рильке и Крамера, Вондела и Хёйгенса, Рембо и Валери, Маклина и Макинтайра. Им были подготовлены и изданы беспрецедентные антологии «Семь веков французской поэзии» и «Семь веков английской поэзии». Созданный Е. Витковский сайт «Век перевода» стал уникальной энциклопедией русского поэтического перевода и насчитывает уже более 1000 имен.Настоящее издание включает в себя основные переводы Е. Витковского более чем за 40 лет работы, и достаточно полно представляет его творческий спектр.
Новая книга Сергея Баруздина «То, что было вчера» составлена из произведений, написанных в последние годы. Тепло пишет автор о героях Великой Отечественной войны, о том, как бережно хранит память об их подвигах молодое поколение.
Продолжение романа «Девушки и единорог», две девушки из пяти — Гризельда и Элен — и их сыновья переживают переломные моменты истории человеческой цивилизации который предшествует Первой мировой войне. Героев романа захватывает вихрь событий, переносящий их из Парижа в Пекин, затем в пустыню Гоби, в Россию, в Бангкок, в небольшой курортный городок Трувиль… Дети двадцатого века, они остаются воинами и художниками, стремящимися реализовать свое предназначение несмотря ни на что…
Марсель Эме — французский писатель старшего поколения (род. в 1902 г.) — пользуется широкой известностью как автор романов, пьес, новелл. Советские читатели до сих пор знали Марселя Эме преимущественно как романиста и драматурга. В настоящей книге представлены лучшие образцы его новеллистического творчества.
Для 14-летней Марины, растущей без матери, ее друзья — это часть семьи, часть жизни. Без них и праздник не в радость, а с ними — и любые неприятности не так уж неприятны, а больше похожи на приключения. Они неразлучны, и в школе, и после уроков. И вот у Марины появляется новый знакомый — или это первая любовь? Но компания его решительно отвергает: лучшая подруга ревнует, мальчишки обижаются — как же быть? И что скажет папа?
Книга воспоминаний геолога Л. Г. Прожогина рассказывает о полной романтики и приключений работе геологов-поисковиков в сибирской тайге.
Без аннотации.В романе «Они были не одни» разоблачается антинародная политика помещиков в 30-е гг., показано пробуждение революционного сознания албанского крестьянства под влиянием коммунистической партии. В этом произведении заметно влияние Л. Н. Толстого, М. Горького.
Действие романа «Дело» происходит в атмосфере университетской жизни Кембриджа с ее сложившимися консервативными традициями, со сложной иерархией ученого руководства колледжами.Молодой ученый Дональд Говард обвинен в научном подлоге и по решению суда старейшин исключен из числа преподавателей университета. Одна из важных фотографий, содержавшаяся в его труде, который обеспечил ему получение научной степени, оказалась поддельной. Его попытки оправдаться только окончательно отталкивают от Говарда руководителей университета.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.