Орел-завоеватель - [38]

— А не лучше было бы преследовать Каратака без продыху, чтобы он не успел переформироваться? Ведь если мы будем просто сидеть у реки и ждать, он успеет восполнить свои потери.

Макрон кивнул.

— Я и сам думаю так же. Но приказ есть приказ.

— Командир, а пополнение мы получим?

— Несколько когорт Восьмого легиона уже ждут отправки. В Гесориакуме. По расчетам, они присоединятся к нам, когда мы будем на том берегу. Учитывая потери Второго, самое крупное пополнение обещано нам. Кстати, ты свел воедино данные о личном составе центурии?

— Так точно, командир. И только что отослал отчет в штаб.

— Хорошо. Будем надеяться, что эти долбаные писаки сочтут возможным выделить нам должную квоту. Правда, от этих бездельников-педерастов из Восьмого толку немного. Они засиделись на гарнизонной службе, а от безделья солдат размягчается, как подгнивший фрукт. Это я тебе точно говорю. Но, с другой стороны, от живого бездельника и педераста все же больше проку, чем от мертвеца, каким бы распрекрасным воякой он ни был при жизни.

Катону ничего не оставалось, как кивнуть, ибо со столь мудрым умозаключением было трудно не согласиться. Особенно в свете того, что каждый новый покойник, помимо всего прочего, порождал, если можно так выразиться, хренову уйму всяческой писанины.

— Ну и как у нас дела?

— Командир?

Макрон поднял глаза.

— Какова наша теперешняя численность?

— А-а. В строю сорок восемь человек, включая нас с тобой и знаменосца. Двенадцать человек в лазарете, трое из них лишились конечностей.

Макрон на момент задумался об этих троих, прекрасно сознавая, какая судьба ждет тех, кого до срока отправляют в отставку.

— Эти трое… есть среди них ветераны?

— Двое, командир. Третий, Гай Максим, поступил в легион два года назад. Получил удар мечом по колену, нога была почти перерублена. Хирургу пришлось ее ампутировать.

— Плохо дело. Очень плохо, — пробормотал вполголоса уже едва различимый в сгущавшейся темноте Макрон. — Две двадцать пятых пособия по выслуге — вот все, что ему положено. На такие деньги не проживешь.

— Он из Рима, командир. Будет получать еще и хлебный паек.

— Хлебный паек, — презрительно хмыкнул Макрон. — Унизительная подачка, вот что это такое. Нет, бывший легионер не должен зависеть от чьей-либо милости. Ему нужны подъемные деньги, чтобы освоить какое-нибудь полезное ремесло. Сапожник, например, может зарабатывать на жизнь и без ноги… даже без обеих. Надо будет скинуться для Максима — обойди вечером наших ребят. А еще вернем ему его долю из похоронной кассы, думаю, никто возражать не будет. Займись этим.

— Есть, командир. Что-нибудь еще?

— Нет. Разве что, когда будешь собирать складчину, скажи ребятам, что завтра мы выступаем. Пусть будут готовы к тому, что подниматься придется до света, чтобы успеть позавтракать, уложиться и подготовиться к маршу. Ладно, ступай.

Провожая взглядом темную фигуру оптиона, шедшего вдоль рядов солдатских палаток, Макрон вернулся мыслями к Гаю Максиму. Тот был чуть постарше Катона, но далеко не такой смышленый. Да что там, попросту туповатый. Здоровенный, рослый, но очень нескладный парень из трущоб Субуры в Риме. Лопоухий, с вечной выводящей из себя дурацкой ухмылкой. По правде говоря, Макрон уже с того момента, как принял центурию, все ждал, что с этим олухом, как он ни старался приспособиться к солдатской жизни, что-нибудь да случится. Однако никакого удовлетворения от того, что его прогнозы в этом смысле сбылись, центурион не получил, и мысль о том, что туповатому молодому калеке в скором будущем предстоит выживать в огромном городе, наводненном ворами и мошенниками самого наихудшего толка, вовсе его не согрела. Впрочем, пожал плечами Макрон, меч, который обрубил воинскую карьеру бедняги, не говоря уже о ноге, мог с той же легкостью обрушиться на любого другого солдата центурии. Скажем, на него самого или на молодого Катона.

С этими мыслями центурион совлек с себя доспехи, надел вместо них шерстяной плащ и растянулся на траве, лениво разглядывая усеянное звездами темное небо. Ночь вокруг полнилась обычными звуками укладывающейся спать армии. Донесшийся со стороны штаба отдаленный звук рога возвестил о смене караула. Постепенно шумы стихали, и в наступившей тишине центурион, словно бы в знак единения с отходящим ко сну людским множеством, тоже заснул.

ГЛАВА 18

— Ну и в чем дело?

— Командир?

Вителлий с самым невинным видом улыбнулся легату.

— Почему ты снова оказался во Втором легионе? Я очень надеялся, что ты теперь в награду за проявленный героизм прочно осядешь возле командующего. Так что же переменилось? — Веспасиан посмотрел на Вителлия с подозрением. — Тебя оттуда выставили или ты сам попросился назад?

— Я сам, — непринужденно ответил трибун. — Сказал командующему, что, когда наш героический легион снова отправится в бой, мне тоже необходимо быть с ним, среди первых. Командующий был восхищен моей отвагой. Очень жаль, сказал он, что таких героев в штабных эшелонах негусто. Потом, правда, спросил, не передумал ли я, после чего отпустил.

— Могу себе представить, с каким удовольствием. Никто в здравом уме не захочет держать у себя под боком императорского шпиона.