Орел-завоеватель - [27]
— Ну вот, командир! — радостно воскликнул Вителлий, подходя к легату. — Мы сделали это! Мы их побили!
— Мы? — Гета выгнул бровь, но Вителлий не унимался. И вложив в ножны окровавленный меч, он схватил легата за руку и, с воодушевлением пожимая ее, продолжил:
— Блестящая победа, командир! Великолепная победа! А что будет, когда о ней услышат в Риме!
— Я думал, что мы потеряли тебя, трибун, — негромко отозвался Гета.
— Нас просто разъединило в пылу сражения, командир. Я повел людей на штурм вала через другую брешь в частоколе.
— Понятно.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Трибун широко улыбался, взгляд легата был холодно-сдержанным.
Нарушил молчание Вителлий:
— А Второй легион так и не появился. Ни слуху ни духу. Честь этой победы принадлежит только Девятому. Лично тебе, командир.
— Рано воздавать кому-то хвалу, трибун. Дело еще не кончено ни для кого из нас.
— Зато оно кончено для них, командир. — Вителлий махнул рукой в сторону вражеского лагеря, через который бежали бывшие хозяева положения, устремляясь к его задним воротам.
— Для них, может быть. Извини.
Гета повернулся к своим трубачам.
— Трубите сбор под штандарты на переформирование.
Трубачи набрали полные легкие воздуха, прижали губы к мундштукам и выдули короткий сигнал, повторенный затем несколько раз.
Услышав этот зов, легионеры, которых в бою занесло непонятно куда, принялись озираться по сторонам, высматривая штандарты своих когорт, чтобы к ним подтянуться. Но прежде чем Гета успел отдать следующий приказ, со стороны вражеского лагеря послышался угрожающий шум. И он, и остальные офицеры штабного отряда обернулись на новый звук и прислушались. И бритты, и римляне вдоль всего фронта сражения сделали то же самое. А потом вымотанных, растративших последние силы в отчаянном штурме римских легионеров охватил ледяной страх. Во вражеский лагерь вливались свежие, тщательно прибереженные Каратаком как раз на такой случай резервные отряды.
— Ох, дерьмо! — прошептал Вителлий.
Легат Гета улыбнулся и снова обнажил меч.
— Сдается мне, твое поздравление с блестящим триумфом оказалось несколько преждевременным. Боюсь, если глашатаи и объявят в Риме наши имена, то лишь на какой-нибудь траурной церемонии. А в сводках новостей поместят не списки наших наград, а наши некрологи.
ГЛАВА 13
С болью в сердце, но с прежней невозмутимостью на лице Веспасиан взирал на многолюдную массу варварского резерва, грозившую смять и поглотить тонкую линию Девятого легиона. Причем Четырнадцатый мог оказать сотоварищам лишь поддержку, пока схватка на валу не закончится. А когда она закончится, страшная мельница смерти перемелет и его, ведь возможности отступить у римлян уже не имелось.
Находившийся рядом с легатом Катон понял, что сейчас, именно в эти мгновения, решается судьба всей римской армии. Лишь последнее усилие отделяло бриттов от разгромной победы над вторгшимися в их страну иноземцами, и одна лишь мысль о возможности чего-либо подобного наполняла сердце юноши таким отчаянием, словно речь шла о страшном бедствии, грозившем всему мирозданию, спасти которое от неминуемой катастрофы мог лишь Второй легион.
И тут юноше почудилось — или нет, не почудилось! — что над шумом сражения возвысилась едва слышная медная нота. Он напряг слух, но звук не повторился. Это могло быть обманом слуха или искаженным расстоянием ревом кельтского рога. Но когда юноша уже отчаялся что-то услышать, та же нота повторилась, уже более отчетливо.
— Командир! — обратился Катон к легату. — Ты слышал? Труба!
Веспасиан вытянулся, напряженно прислушался и покачал головой.
— Ничего не слышу, сынок. А ты уверен, что не ошибся? Ошибка здесь недопустима.
И тут Катон вдруг осознал, какая чудовищная ответственность легла на него в этот момент. Судьба вторжения, судьба всей армии зависела сейчас лишь от него. От него одного.
— Это трубы, командир! Трубы с нашего берега. Сигнал к атаке.
Веспасиан долго вглядывался в оптиона, затем кивнул:
— Ты прав. Теперь и я их слышу. Сигнал к наступлению!
Звуки труб еще не затихли, а легат уже обернулся через плечо и проревел приказ. Второй легион двинулся вверх по склону.
— Передайте подразделениям, — велел Веспасиан своим вестовым, — всем идти в боевом порядке, вперед не вырываться, строй держать во что бы то ни стало. Если какой-то хренов герой попытается отхватить себе кусок славы, я лично позабочусь о том, чтобы его распяли. На кресте. Центурион Макрон!
— Я, командир.
Необходимости таиться больше не было, и Макрон во весь рост вытянулся по стойке «смирно».
— Построй свою центурию и примкни к своей когорте.
— Есть, командир.
— Удачи, Макрон. — Легат хмуро кивнул. — Сегодня нам понадобится вся удача, какую только можно вымолить у богов.
С этими словами он повернулся и подстроил свой шаг к шагу отряда штандартоносцев, уже поднимавшегося. Только оттуда всем открылась полная картина происходящего, и, уразумев, что им предстоит, даже закаленные ветераны переглянулись. Но, так или иначе, пути назад не было. В ближайшее время Второму легиону предстояло навеки войти в анналы истории. Хотелось бы только, чтобы боги оказались милостивы и эти анналы пополнились не одними лишь некрологами.
