Орел расправляет крылья - [48]
Принцесса некоторое время молчала, а затем тихо спросила:
— Но разве нельзя любить… вместе?
— Нет, — жестко ответила Мадлен. — Любит всегда кто-то один. А второй лишь позволяет себя любить. Запомните это накрепко.
— Но ведь Тристан и Изольда…
— И чем они закончили? — жестко отозвалась графиня. — Вспомните, принцесса, чем заканчиваются все эти рыцарские баллады о великой и неземной люб… — Но окончить мысль она не успела, потому что в дверь покоя осторожно постучали. Мадлен тут же встрепенулась, торопливо оправила платье и, приняв эдакую немного кокетливую позу, с легким придыханием произнесла: — Можете войти!
Дверь отворилась, и в покой вошел кардинал Джеронезе, а следом за ним… он. Генриетта Мария мгновенно порозовела, но затем ей на ум пришли последние поучения Мадлен, и она сердито выругала себя мысленно. Нет-нет, она не должна, не будет… Но тут он улыбнулся и заботливо спросил на латыни:
— Как вы себя чувствуете, ваше высочество? Вы так нас всех напугали…
Напугала? Генриетта Мария несколько удивленно покосилась на графиню. В Лувре благородные дамы лишались чувств по дюжине раз на дню. Это считалось признаком тонкой душевной организации и, наоборот, несомненным достоинством, однозначно подтверждающим знатность и утонченность дамы. Нет, все знали, что большинство случаев было простым притворством, но тем более ценились те, кто действительно был способен по-настоящему лишиться чувств…
— Благодарю вас, сир. Мне уже лучше, — скромно потупив глазки, отозвалась принцесса. Латынь она знала.
— Принцесса происходит из знатнейшей семьи. Ее предки по отцу правили Францией, а предки ее матери дали христианскому миру нескольких пап. Поэтому, ваше величество, вам следовало учитывать, что юная дама обладает очень тонкой душевной организацией, — спесиво возгласил кардинал, также на латыни.
Графиня д’Обри изменилась в лице. Принцессе и самой стало не по себе. Вот уж спасибо, ваше высокопреосвященство, расхвалили, будто породистую лошадь на торгах. Всю родословную выложили…
— Я непременно это учту, — вежливо отозвался он. А затем вновь повернулся к ней. — Не надобно ли вам чего? Может быть, опять прислать доктора?
— Нет-нет, я уже совершенно в порядке… — поспешно отозвалась принцесса и тут же поймала осуждающий взгляд Мадлен, мгновенно припомнив один из ее уроков, когда она наставляла ее в том, что женские слабости являются лучшим инструментом управления мужчиной. Мужчина должен быть приучен к тому, что, как только женщине становится плохо, он должен бросать все свои дела и становиться перед ней на задние лапки…
Но все равно было уже поздно что-то менять, тем более что… Тут Генриетта Мария бросила на него внимательный взгляд. Она не уверена, что с ним это пройдет. Он такой сильный, спокойный, скорее норманн, чем француз, итальянец или англичанин. Ну… какими она этих норманнов представляла.
— Что ж, тогда, я думаю, нам, мужчинам, — он сделал едва заметный акцент на последнем слове, — стоит покинуть принцессу и дать ей возможность восстановить силы.
Генриетта Мария рефлекторно бросила на него умоляющий взгляд, просивший: нет, подожди, не уходи, ну побудь еще немножко, — но тут же испугалась своего душевного порыва и потупилась. А кардинал и здесь все испортил.
— Да, конечно, идите, ваше величество. Я же — духовное лицо и обязан находиться рядом со страждущими столько, сколько им будет необходимо…
Принцесса прикусила губу и бросила на кардинала полный ярости взгляд. Как же, необходимо… Да лучше бы удалился этот напыщенный индюк, а он остался! И испугалась своих мыслей. Нет-нет, нельзя так думать, кардинал Джеронезе — посланец самого папы. Он очень достойный и… Додумать мысль она не успела. Потому что он вежливо поклонился ей и сказал:
— Что ж, в таком случае я оставляю вас и… Графиня, — повернулся он к Мадлен, которая тут же приняла кокетливую позу, — если вам что-нибудь понадобится, слуги будут ждать за дверью.
— Благодарим вас, сир, — своим самым завлекающим голосом отозвалась Мадлен, заставив принцессу сердито насупиться.
А он еще раз поклонился и двинулся на выход. Но у самой двери остановился и, бросив взгляд на принцессу, внезапно улыбнулся и… как-то эдак лукаво подмигнул ей: держись, мол, и, если что, зови, помогу. После чего вышел из покоев.
Кардинал ничего не заметил, потому что в этот момент смотрел на Генриетту Марию, с нетерпением ожидая, когда наконец закроется дверь и он сможет приступить к своим наставлениям. А принцесса почувствовала, как ее щеки вновь наливаются румянцем. Но ничего не могла с этим поделать…
— Отлично, дитя мое, просто отлично! — возгласил кардинал, едва они остались в комнате втроем. — Этот московит явно очарован вами! Вон как засуетился, когда вы лишились чувств. Немедленно послал за врачами, велел взять вас на меховой полог и нести в его личные покои. Да и сам тоже вцепился в угол…
— В его покои?! — одновременно вскричали обе женщины и сразу же принялись оглядываться.
— Ну да, ну да — он так и повелел, — удовлетворенно кивнул кардинал. — Отец Зешко знает русский, и он переводил мне… Но я не об этом. Нам надобно обсудить, как лучше…
Став главой лузитанского клана изгнанников Корт, Ник-Сигариец вынужден готовить своих подопечных к решающей битве с конкурентами из враждебного клана. Единственная возможность противостоять сильному противнику, восстановив оборонительные механизмы и пополнив число бойцов, – это раскрыться перед земными правительствами и попросить их о помощи в обмен на инопланетные технологии. Мировые державы охватывает паника, когда они узнают, что прибывшие из космоса лузитанцы массово принимают гражданство Российской Федерации…
Говорят, у попаданца — не жизнь, а рай. Да и как может быть иначе? И красив-то он, и умен не по годам, все знает и умеет, а в прошлом — если не спецназ, то по крайней мере клуб реконструкторов, рукопашников или ворошиловских стрелков. Так что неудивительно, что в любом мире ему гарантирован почет, командование армиями, королевская корона и девица-раскрасавица.А что, если не так? Если ты — обычный молодой человек с соответствующими навыками? Украденный неизвестно кем и оказавшийся в чужом и недружелюбном мире, буквально в чем мать родила? Без друзей, без оружия, без пищи, без денег.
1812 год. Наполеоновское нашествие на Россию развивается вполне успешно для французов и их союзников. Вот-вот должна пасть древняя столица русского государства Москва. На поле битвы появляется новый полководец — князь Трубецкой. Он ведет на врага своих партизан, изящным взмахом офицерской шпаги направляя дубину народной войны. Даже самому Наполеону становится не по себе, а ведь он еще не знает, что в облике русского князя скрывается наш современник, подробно изучивший тактику и стратегию самого Бонапарта и владеющий методами ведения боевых действий XXI века…
Еще вчера ты был мелким коммерсантом, и самой большой твоей проблемой был неудачный день или похмелье после дружеских «посиделок». А сегодня — все изменилось. Ты совсем один. Безоружный. В чужом, непонятном, смертельно опасном мире.Точнее, не просто — в мире.Это — Ком.Место, где сходятся, проникая друг в друга, десятки, а может, и сотни Вселенных.Место, площадь которого невозможно измерить.Место, где не действуют привычные законы бытия.Здесь нет понятия «как обычно». Здесь возможно все. И умереть здесь — куда проще, чем выжить…
Первый натиск Единения канскебронов отбит. Но многим в империи кажется, что война уже выиграна и пришло время воспользоваться результатами победы. А любому давно известно, что для того, чтобы подгрести под себя самый сладкий кусок, хороши все средства — обман, предательство, шантаж. Но действительно ли война уже выиграна? И как на все это отреагируют берсерки?
Что такое элита? Какой она должна быть? И что произойдет, если представитель настоящей, истинной элиты внезапно окажется в ситуации, о которой он ничего не знает? В месте, где он — никто? Например, в городе Бресте июня 41 года, 22 июня… Выживет ли он? И если да, то что он сумеет сделать с людьми, с которыми свела его судьба, и с миром, в котором оказался?
История о том, как пятеро друзей, наших современников, оказались в древнем Риме, отчего довелось им пройти через разнообразные приключения — под девизом: наш человек нигде не пропадет, и вовсе не потому, что он никому не нужен.
Кто-то представляет себе время в виде прямой линии, устремленной из прошлого в будущее. Кто-то – в виде реки, ветвящейся и петлистой. Но в действительности это бесконечный каскад лабиринтов, и только счастливчики точно помнят, что было в предыдущем лабиринте, и только мудрецы прозревают, что произойдет в будущем… потому что прошлое и будущее могут варьировать в широком диапазоне.
Изящная альтернативная история на тему — что было бы, если бы великий русский писатель Антон Павлович Чехов не умер в 1904 году, а жил бы еще целых сорок лет.Как бы он принял революцию, большевиков, и Ленина? Какое влияние бы оказывал на умы и стремления своих современников?Примечание:Первая половина повести — отредактированные фрагменты эссе Сомерсета Моэма «Искусство рассказа».Впоследствии «Второе июля...» стало эпилогом романа «Эфиоп».
Ранний рассказ Василия Звягинцева. Позднее «Уик-энд на берегу» Звягинцев включил практически без изменений как небольшую историю в роман «Андреевское братство».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бойтесь желаний своих, ибо они имеют свойство сбываться. Некогда обычный человек в веке двадцать первом и ставший титулованным аристократом и офицером пограничной стражи в веке девятнадцатом, Александр проверил истинность этого утверждения на себе. Поначалу он просто очень хотел выжить в чужом для него времени и мире. Потом – жить нормально, не экономя скудное жалованье корнета-пограничника. Затем появилось еще одно желание, другое, третье… и как-то так вышло, что теперь, на шестом году новой жизни, он – оружейный магнат, изобретатель, успешный фабрикант и обладатель миллионного состояния.
Завершив свой жизненный путь в веке двадцать первом, пройдя сквозь боль, смерть и перерождение, наш современник обрел в новой жизни то, что желал больше всего. К чему стремился душой, о чем страдал сердцем, тянулся и тосковал… И пусть за окном ныне грозный и жестокий шестнадцатый век, где Русь только-только выкарабкалась из ямы долгой феодальной раздробленности и мир вокруг полон тревог и лишений. Пусть! Зато теперь у него есть настоящая семья, где его любят. А еще заботливый отец начал допускать своего наследника к семейному делу – тому самому, которым их род занимается вот уже почти шесть сотен лет.
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
Московская Русь шестнадцатого века… Смутное и тяжелое время. С юга рубежи молодой державы постоянно пробовало на прочность Крымское ханство, с запада – королевство Шведское и Великое княжество Литовское, по стране время от времени прокатывались эпидемии и неурожаи, да и иных невзгод хватало. Кровь людская лилась что водица!.. Однако нашему современнику по имени Виктор, волей случая оказавшемуся в прошлом, можно сказать, крупно повезло, потому как в новой жизни семья ему досталась хорошая. Большая, крепкая, дружная! Семья великого государя, царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, за живость характера и исключительное миролюбие прозванного Грозным…