Орел нападает - [26]

— Этот человек римлянин! Вели конному отделению седлать коней и быть наготове. Я иду за легатом.

— Есть, командир.

Макрон повернулся к Катону.

— Ты слышал трибуна? Дуй к разведчикам и передай им приказ. А я пока наведу здесь порядок. Все деревенские олухи так и лезут на стену. Может, им кажется, что их хотят поразвлечь. Затеять скачки или что-то такое.

Макрон, изрыгая ругательства, принялся сгонять вниз новобранцев и прочих свободных от дежурства солдат, а Катон поспешил к конюшням, расположенным на дальнем конце лагеря за палаткой легата. К его возвращению лишних людей на валу не осталось, равномерно распределенные вдоль частокола легионеры внимательно наблюдали за незнакомцами. Там же стояли легат и вконец запыхавшийся старший трибун. Они оба молча взирали на странную пару.

— Что за дрянь у него на башке? — пробормотал Веспасиан.

— Оленьи рога, командир.

— Я сам вижу, что рога. Но зачем он водрузил их на голову? Это ведь неудобно.

— Так точно, командир, неудобно. Но вроде бы это какой-то культовый символ…

Под сердитым взглядом начальника Плиний сник.

— Может быть.

Приблизившись к лагерю на расстояние полета камня, пущенного из хорошей пращи, всадник поддернул веревку, и находившиеся на стене люди услышали пронзительный вопль. Кричал пленник. Всадник спешился и отбросил веревку. Римлянин пал на колени. Он явно выбился из сил, голова его беспомощно свесилась. Но передышка длилась недолго. Всадник ударил пленного по лицу и указал в сторону лагеря. До замерших в гневном оцепенении легионеров долетела какая-то фраза, но смысл ее был неясен. Римлянин поднял голову, выпрямился и крикнул стоявшим на стене соотечественникам:

— Послушайте! У меня сообщение командиру вашего легиона… Он тут?

Веспасиан сложил ладони ковшом и крикнул в ответ:

— Говори! Кто ты?

— Валерий Максентий… префект военно-морской эскадры Гесориакума.

Люди на валу изумленно ахнули: как мог человек столь высокого ранга попасть в руки дикарей? По стене рябью пробежал беспокойный гомон.

— Молчать! — гаркнул Веспасиан. — Тот, кто заговорит, будет выпорот! Центурион, возьми на заметку говорунов!

— Есть, командир.

Максентий снизу дрожащим от напряжения голосом снова воззвал к соотечественникам.

— Я говорю по велению друидов Темной Луны. Мой корабль потерпел крушение у британского побережья, и все спасшиеся — одна женщина, ее дети и я — были захвачены воинами племени дуротригов… Они передали нас друидам. В обмен на освобождение пленников друиды требуют вернуть их товарищей. Пятерых высших жрецов, захваченных командующим прошлым летом… Здесь со мной верховный жрец Темной Луны, их глава. Он дает вам на размышления тридцать дней, начиная с сегодняшнего и вплоть до праздника Первой Почки… Если друидов к тому времени не освободят, он сожжет своих пленников заживо, принеся их в жертву Круаку.

Веспасиан вспомнил рассказ Альбина и содрогнулся. Собственная жена и сын, мечущиеся среди языков пламени, предстали перед его мысленным взором, и он впился пальцами в частокол, отгоняя жуткое наваждение.

Всадник наклонился к Максентию и, по-видимому, опять что-то сказал. Потом он отступил назад и раздвинул полы своего черного одеяния. Максентий закричал снова:

— Друид желает дать вам… знак, свидетельствующий о его непреклонной решимости!

Позади него что-то вспыхнуло в лучах солнца. Друид извлек из складок плаща огромный с широким лезвием серп, взялся обеими руками за рукоять, широко расставил ноги и замахнулся.

В последний момент Максентий, видно, почувствовал, что за страшная участь ему уготовлена, и начал поворачиваться, но это мало чему помогло. Серп сверкнул в воздухе и своим длинным изогнутым жалом задел шею префекта. Все случилось так быстро, что на какую-то долю мгновения некоторым наблюдателям показалось, будто друид промахнулся. Потом голова префекта завалилась набок и упала в сугроб, из обрубка шеи забила, пятная снег, струя крови. Друид вытер окровавленное лезвие о снег, убрал серп под плащ, пнул ногой тело префекта, затем легко вскочил на коня и поскакал назад к своим товарищам, дожидавшимся его у кромки леса.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Веспасиан развернулся на каблуках и, приложив ладони ко рту, прокричал:

— Кавалерия! Взять их!

Конники, поднятые по тревоге, страшной казни не видели, шока не испытали, а потому немедленно устремились в погоню. Ворота распахнулись, из них вылетела дюжина всадников. Декурион сразу заметил друидов и галопом погнал коня к ним. Снег летел из-под конских копыт, за плечами скачущих развевались плащи. Друид, убивший Максентия, повернул увенчанную оленьими рогами голову, увидел преследователей и ударил пятками свою лошадь в бока, спеша присоединиться к товарищам, уже почти скрывшимся среди деревьев.

Веспасиан не сдержался. Вместо того чтобы следить за погоней с вала, он спустился во двор, выбежал из ворот и по скрипящему под ногами снежку поспешил к месту жуткой расправы. За ним рысцой двигались легионеры Шестой центурии, подгоняемые Макроном, опасавшимся, как бы с легатом чего не стряслось. Однако на некотором расстоянии от обагренного кровью сугроба бойцы замялись: друиды вызывали у многих из них не только ярость и отвращение, но и мистический страх. Среди солдат было немало суеверных людей, веривших в зловещее колдовское могущество кельтских жрецов. Никому не хотелось приближаться к павшему от их рук бедолаге. Легионеры замерли в отдалении, выдыхая в холодный воздух клубы белого пара. Внезапно наступившую тишину нарушал лишь отдаленный топот копыт да хруст подлеска, сквозь который римские кавалеристы преследовали друидов.