Орел нападает. Орел и Волки - [19]

Стараясь отвлечься, он отвернулся от города, перевел глаза на центурию и, поймав взглядом лицо своего оптиона, проворчал:

– Эй, какого хрена ты там ухмыляешься?

– Я? Ухмыляюсь? Никак нет, командир!

Легионеры Второго ломали головы, пытаясь понять, что за задача поставлена перед ними и куда их ведут. Некоторые даже предполагали, что теперь, когда Каратак основательно потеснен и побит, их легион и вовсе вывезут с острова, однако у ветеранов такие догадки вызывали пренебрежительный смех. Мелкие, но многочисленные набеги, которыми бритты досаждали завоевателям, явственно говорили, что до полного завершения боевых действий еще ой как далеко. Опытные бойцы хорошо понимали, что впереди нелегкая, изматывающая война против коварного изворотливого врага, прекрасно знающего местность, а значит, способного появляться внезапно, нападать из засад, безжалостно крушить римлян и, нанеся им урон, столь же стремительно исчезать. Варвары могли налететь в любой момент, откуда угодно, и старослужащим было ясно, что очень многим из посланного в Британию войскового формирования не суждено вернуться домой. Они будут гибнуть, даже не успев сообразить, что с ними случилось, не заметив вылетевшей из перелеска стрелы, брошенного с утеса копья или выскользнувшего из темноты дикаря, вооруженного длинным кинжалом. Противник в этой кампании станет тенью, бесшумно следующей за громоздкой армией римлян. Он никогда не примет боя, но и не даст забыть о себе. Такого рода войну вести гораздо трудней, чем традиционную, состоящую из маневров и битв, она требует особой стойкости, выносливости, дисциплины. Закаленным римским легионерам всех этих качеств было, конечно, не занимать, однако перспектива в течение нескольких лет гоняться за неуловимыми призраками по туманным пустошам и болотам Британии никого из них не вдохновляла.

Холодная мартовская погода простояла еще пару дней, но, по крайней мере, небо оставалось безоблачным. Поскольку поблизости могли рыскать варварские отряды, в конце каждого перехода Веспасиан настаивал на сооружении походного лагеря, для чего требовалось выкопать внешний ров в семь локтей глубиной и насыпать земляной вал, обегавший кольцом всю территорию, где размещались и легион, и обоз. После долгого марша и без того уставшим солдатам приходилось долбить мерзлую землю, и лишь по завершении нелегких работ люди выстраивались в очередь за порцией жидкой ячменной каши с кусочками солонины. Наполнив желудки и прогрев руки-ноги у бивачных костров, солдаты заползали в шалаши из козьих шкур и сворачивались клубком, накрываясь всем, что имелось под боком.

С бледно-голубыми проблесками рассвета их будили крики дежурных и встречал белый от снега мир, перечерченный отсверками заиндевелых крепежных веревок. Зябко ежась, солдаты принимались разбирать шалаши и готовиться к новому переходу.

На третий день погода смягчилась и толстый снежный покров начал подтаивать. Легионеры обрадовались теплу, но талая вода очень скоро превратила дорогу в сплошное слякотное болото, где увязали и колеса подвод, и сапоги пехотинцев. На четвертый день не без облегчения солдаты спустились по пологому склону к Тамесис и увидели крепостные валы огромной армейской базы, сооруженной еще прошлым летом, когда легионы впервые форсировали эту могучую реку. Теперь базу охраняли четыре набранные в Батавии вспомогательные когорты. Пешие батавы несли гарнизонную службу, конные патрулировали долину, выискивая и преследуя лазутчиков Каратака. На базе грудами скапливались припасы, сгружавшиеся в Рутупии с кораблей, прибывавших из Галлии всякий раз, когда позволяла погода. Из Рутупия уже мелкими баржами продовольствие поднимали вверх по Тамесис к складам, расположенным на обоих ее берегах. Последним звеном в цепи снабжения были маленькие вереницы подвод, обеспечивавших под надежной охраной подвоз провианта к целой сети фортов, где тоже размещались небольшие отряды батавов.

Сеть этих укреплений была возведена Плавтом, чтобы держать Каратака на расстоянии, но затея оказалась пустой. Вражеские разъезды под покровом ночи легко просачивались между фортами, перехватывая обозы с припасами и разоряя поселения тех племен, что не решились противиться Риму. Время от времени варвары даже отваживались атаковать удаленные аванпосты, что, если нападение не удавалось отбить, приводило к гибели маленького гарнизона. Не проходило дня, чтобы на фоне ясного зимнего неба не расплывалось облако дыма, недвусмысленно сообщавшее всей округе об очередном налете дикарей на обоз, местную деревушку или римскую сторожевую заставу.

Командиры вспомогательных войск, которым было поручено охранять не только базу, но и прилегающие к ней земли, с бессильным отчаянием взирали на пятнавшие небосклон свидетельства полнейшей своей неспособности окоротить разбойников Каратака. А ударная мощь регулярной армии могла быть обрушена на врага лишь весной с приходом хорошей погоды.

Прибытие Второго легиона к Тамесису освободило в тот вечер его бойцов от утомительной землекопной работы. Однако радовались они рано: уже новым утром легат отдал приказ переправиться по постоянно действующему мосту на южный берег реки. Только тогда те из солдат, что были способны мыслить стратегическими категориями, начали понемногу догадываться, какие задачи им предстоит разрешать в ходе будущего наступления. Перейдя реку, легион взял курс на запад и еще два дня следовал вдоль Тамесиса по дороге, выстеленной бревнами и вязанками прутьев. Потом дорога повернула на юг, а во второй половине следующего дня марша колонна приблизилась к гряде холмов, от которой с началом сезона Веспасиану было предписано выступить в самостоятельный рейд и вторгнуться во владения дуротригов.