Орёл и дракон - [6]

Ну и третьим был, что понятно из его названия, Третий мир. Сам себя он с чувством глубокого удовлетворения и гордостью предпочитал называть "Неприсоединившимся миром". Сомнительную честь жить в этом мире имели практически все государства, не вошедшие в противостоявшие блоки, возглавлявшиеся США и СССР.

Весь смысл существования "Неприсоединившегося мира" сводился именно что к отрицаемому на словах "присоединению". Третий мир это мир, который жил в состоянии перманентного выбора – к кому ему пристать в данный конкретный "исторический момент" – к Сцилле или к Харибде.

Одиссей от жены, от детей мог отправиться либо "в Америку", либо в институт имени Патриса Лумумбы. Сирены сладко пели и там, и там. В послевоенном (пост 45-ом) мире было всего два полюса. Всего две стены. А между ними – куча не обладавшей субъектностью мелкоты. Мир был прост и сведён к выбору из всего двух возможностей, либо – либо. "Так жить нельзя", а жить можно либо так, либо этак.

И игра между США и СССР в значительной мере сводилась к привлечению на свою сторону возможно большего числа "неприсоединенцев", к увеличению своего "влияния" за счёт уменьшения в странах Третьего мира "влияния" противника. И то, что мы называем "прогрессом", являлось следствием перетягивания на себя не каната, а Третьего мира, что, вообще-то, означало большинство человечества в пошлом арифметическом смысле.

Так было.

Но так быть перестало.

Вместе с поражением России исчез один из полюсов, рухнула одна из стен, закружило и утянуло в Мальстрём Харибду. Из мира исчез один не из ориентиров, а ограничителей. Исчез один из гарантов нашей реальности. И это привело к тому (не могло не привести), что кто угодно получил возможность отправиться в "свободное плавание".

Кто угодно получил если не возможность, то иллюзию возможности выдуть из себя пусть не сверхдержаву и пусть даже не державу, но пузырь державности. Кто угодно (в самом прямом смысле) смог заёрзать мыслишками и сводятся эти мыслишки к "ввяжемся в бой, а там посмотрим". И раньше случались такие "с мыслишками", но они могли пристать либо к одному берегу, либо к другому, третьего не давалось. Если выискивался кто-то чересчур уж умный, то обе сверхдержавы его давили дружными усилиями ещё на подходе, ибо такой "вольнодумец" выламывался из общего ряда, он нарушал устоявшиеся правила игры. "Неприсоединившиеся" никому не были нужны, нужны были только и только "при-соединившиеся".

Но нашёлся в мире один умник-разумник, который, не будучи маленьким и слабым, однако умело маленьким и слабым притворяясь, сумел всех обхитрить. Он умело лавировал, он поочерёдно прислонялся то к одной стене, то к другой, он проскальзывал не то, что между Сциллой и Харибдой, но даже и между "струйками дождя", он умело "сходил за своего" среди пёстрой публики, состоявшей из племенных вождей, пришедших к власти в неизменно демократических странах вчерашних лейтенантов и лакомившихся филейными частями своих подданых императоров Центрально-Африканских империй. Хитрец даже смог, приседая и непрерывно кланяясь, убедить оба полюса в собственной для них полезности, ну как же, он ведь пытается объединить движение Неприсоединения, в результате чего можно будет иметь дело не с каждой отдельной сосенкой, а с бором целиком, и перетягивать на свою сторону можно будет тоже не одно бревно, а сразу лесовоз. "И мне хорошо, и хозяину прибыток! Ну, а кто из вас будет хозяином, вы уж сами разберитесь, я вам в этом не помощник, я маленький, я слабый, я вам не чета. Я – БЕДНЫЙ!"

Этим умником-разумником, которого никто не принимал в расчёт, да и как прикажешь его принимать, он ведь и в самом деле слабый, он ведь и в самом деле бедный, как бы он сам себя ни называл, звали, зовут и всегда будут звать (точно так же, как и Россию) одним словом. И слово это – Китай.

Орёл и дракон – 5

Игра, в которую когда-то играла Британия, а сегодня играет (вынуждена играть) Америка в сущности своей чрезвычайно проста. Проста для понимания, но отнюдь не для самого игрока. Это как с карточной игрой в дурака, правила которой доступны пониманию любого, сколь угодно глупого человека, что уж там говорить об умном, однако стоит вам начать играть и вы немедленно обнаружите, что "дурак" игра ничуть не менее сложная, чем преферанс.

Вот то же самое и с англо-американской (эту цепочку в два звена мы можем длить и длить, приставляя к ней через тире с левой стороны другие не новые, а, наоборот, всё более старые звенья) игрой.

Начнём с англичан. По той причине, что их игра была не только проще, но ещё и нагляднее, для нас нагляднее, так как играли англичане главным образом "на континенте", частью которого имеет честь быть и Россия, и чужую игру русские, точно так же, как и другие европейцы, успели ощутить не только своими боками, но и той частью тела, через которую нерадивым ученикам "вгоняют ума".

Право "играть" не даётся любому желающему, его завоёвывают в пошлых войнах, примитивных "мясорубках", это точно так же, как в банде, в какой-нибудь italian mob, в "семье" поднимается к вершинам власти человечек, начиная с уровня, на котором что-то значат кулак, нож и пуля, с уровня soldier, "торпеды", с уровня, на котором большинство обречено застрять не навсегда, а лишь до момента знакомства с чужими кулаком, ножом и пулей, но для банды ничего не меняется, одни исполнители сменяют других, что-то меняется лишь для того, кто успевает схватить суть бандитской игры, а её суть это суть власти, власти, позволяющей манипулировать другими членами банды, всеми, сверху донизу, и тот, кто "понимает", начинает восходить по лестнице вверх, ступенька за ступенькой, от племени к народу, от народа к нации, от нации к национальному государству, от национального государства к объединению национальных государств в Империю, к тому, чего сильнее нет ничего на свете. Кроме других Империй, конечно. Кроме других "семей".