Орёл и дракон - [24]

С получением же в руки "атомной дубинки" Китай спешил так потому, что конфликт с СССР назревал на глазах и происходило это по причинам объективным. Выгоды сотрудничества с Китаем перестали перевешивать наносимый им вред и Китай в глазах Москвы превратился в тяжёлую обузу. То, что разрыв неминуем стало ясно после ХХ съезда, в 1956 году.

Сегодня это объясняется так, что китайцы якобы не выдержали нападок на Сталина и конфликт начался с идеологических разногласий между русскими "ревизионистами" и твердокаменными китайцами. Экая чепуха! Ничего не может быть дальше от истины. На русских (какую бы идеологию они ни исповедовали) вообще и на Сталина в частности китайцам было наплевать, источником разногласий, приведших в конце концов к разрыву, явилось провозглашённое на съезде "мирное сосуществование систем".

Переход от "всемирной революции" к "мирному сосуществованию" означал не только обесценение государственной риторики и необходимость выработки новой идеологии, но ещё и то, что Китай отныне терял возможность лавировать между СССР и США. Китаю, если он хотел (а он этого хотел) превратить себя в "третью силу", отныне следовало делать это "полагаясь на собственные силы" и в куда более трудных, чем до того, условиях. ХХ съезд напугал китайцев до полусмерти и они пустились во все тяжкие, выкручивая СССР руки, чтобы успеть напоследок урвать как можно больше.

Именно поэтому они сперва на "выходки" Хрущёва не велись, а всё больше щурились и улыбались, надеясь, что всё рассосётся само собой. Но упрямому Хрущёву удалось довести дело до конца. Он сумел создать нужный "контекст" и китайцы не выдержали. Произошёл "великий раскол".

Мало кто подмечает тот факт, что визит Хрущёва в Пекин состоялся всего тремя днями позже его возвращения из США, где дорогой Никита Сергеевич не только возмущался показанным ему в Лос-Анжелесе кан-каном и не только восхищался кукурузой на ферме Гарста, но ещё и целых три дня прогуливался с Эйзенхауэром в Кемп-Дэвиде, ведя неспешные разговоры о всякой всячине. В том числе и наверняка о Китае. От обсуждения "китайской проблемы" было не уйти, Китай шантажировал СССР "американской угрозой" и шантажировал США ядерным зонтиком "старшего брата", временами доводя дело до прямой конфронтации между "гегемонистами", особой разницы между которыми Китай не видел.

Проблема усугублялась тем, что сложившееся положение было наименее выгодно именно СССР. И Китай, и Америка из этой игры уже с тремя участниками свою выгоду извлекали, а почти все издержки приходились на долю России. И, погуляв под ручку с Эйзенхауэром и "прощупав" того, Хрущёв решил, что пора заканчивать. "Хорошего понемножку."

Визит в Пекин чуть ли не на следующий день после визита в Америку выглядел так, что США и СССР о чём-то договорились, что-то там такое между собой решили и изо всех сил крепившиеся китайцы не выдержали именно этого, витавшего в воздухе ощущения, что белые, русские и американцы, опять решают свои проблемы за счёт китайских "кули". Хрущёв сыграл именно на этом, на "чувстве неполноценности", и добился своего.

Орёл и дракон – 18

То, чем занимался Хрущёв, называется войною.

Всё, что он делал, говорил, планировал, декларировал или утаивал, всё, что он продумывал заранее, как и всё то, что он импровизировал на ходу, являлось военными действиями.

Не потому, что Хрущёв был каким-то очень уж воинственным человеком, нет, вовсе не поэтому, Хрущёв был вынужден воевать по той простой причине, что он возглавлял государство, а для государства война это его повседневное состояние, государство воюет уже тем, что оно дышит. Жизнь государства есть война.

В этом месте нам понадобится небольшое отступление, не сделав его, трудно будет понять, о чём вообще идёт речь.

Трудность вытекает из ложно понимаемого человеком феномена бытия, известного нам как "война".

Люди поминают войну ежедневно, ежечасно, поминают её всуе, они употребляют это слово не особо даже задумываясь и происходит это потому, что они полагают, будто им о войне всё известно. Это примерно так же, как и с тем, что мы называем "жизнью", каждый думает, что ему точно известно, что это такое. Ну да ладно, Бог с ней, с жизнью и жизнь с Ним, с Богом, мы сейчас не о жизни, а о войне, а потому вернёмся к ней.

Многие из вас видели фильм под названием Хроники Риддика, The Chronicles of Riddick (отличное, между прочим, кино). Ну, так вот, там во первых строках вводящий нас в курс дела закадровый голос, принадлежащий "М", рассказывает о народе (или, если угодно, нации) инфернальных Некромонгеров и возглавляющем их Лорде Маршале, который сумел не только побывать в параллельной Вселенной (она, в отличие от нашей уютной Universe, называется Underverse), но и вернуться оттуда. И вернуться не таким, каким он туда уходил. Отныне Лорд только похож на человека, он только выглядит как человек, но в реальности он half alive, and half… (в этом месте Джуди Денч делает паузу, пытаясь подобрать нужое слово, и не находит его) something else.

Этот кусочек фильма очень хорошо и чрезвычайно наглядно описывает то, что мы называем "войной", с ней то же самое – the war is half a war, and half… something else. Понять, что война это не только "война", но ещё и нечто другое – мало. Этой малости недостаточно. Если вы хотите представить себе в каких категориях рассуждает государство, из чего оно исходит и чем оно в своей жизнедеятельности руководствуется, то вам не уйти от осознания того факта, что the war это не только "the war is half a war, and half something else", но и что вот это самое "something else" и является настоящей, истинной войной, войной для государства реальной, войной, прячущейся за тем, что люди принимают за войну.