Орджоникидзе - [16]
Накануне, втайне от всех, судовой кок Камо поместил в одном из рундуков с продуктами «адскую, машину».
— Когда не останется ни грана надежды — взрывайте, — напутствовал Литвинов. — Яхта. ни в коем случае не должна попасть в руки царской полиции.
Участвовать в скорой трагической гибели «Зары» Камо не пришлось, Свою роковую роль исполнили зимние штормы. Через двадцать часов после выхода из Варны гигантские волны, те, что принято называть девятым валом, раскололи корпус яхты. Вода хлынула в трюмы, машинное отделение, ворвалась в каюты…
Нескольких человек из экипажа «Зары» подобрали румынские рыбаки, доставили в порт Сулин, Дальше в Констанцу. Среди счастливцев и Камо.
А в Берлине впервые в жизни трудными мужскими слезами плакал Серго. Из немецких газет он узнал о гибели яхты, ее команды и оружия. Сначала балканская, затем вся европейская пресса с увлечением описывала таинственную трагедию «Зары». Следовали опровержения и контропровержения. Появилось даже интервью с директором департамента полиции Трусевичем. Он утверждал, что на борту, яхты было не менее двух тысяч винтовок, 650 тысяч патронов, много ящиков бомб и гранат. Правительству Болгарии Петербург заявил официальный протест.
Но почему Серго все еще в Берлине?
Придя, как он надеялся, в последний раз на мрачную набережную Шпрее, Серго застал в квартире Махарадзе немецкого врача. Нина Прокофьевна горько плакала. Доктор пытался побыстрее выскользнуть за дверь, Филипп Евсеевич его не отпускал, бесконечно спрашивал:
— Скажите, можно надеяться?
Опасно заболела маленькая дочь Махарадзе — Русудан. Крупозное воспаление легких в тяжелой форме.
— Сам бог вас сейчас прислал, — сквозь слезы, сказала Нина Прокофьевна.
— Правда, Серго, ты же фельдшер, — подхватил Филипп Евсеевич, — я тебя никуда не отпущу.
У Серго не повернулся язык сказать, что он забежал на несколько минут — попрощаться, что в девять вечера с Центрального вокзала уходит его поезд.
Много бессонных ночей провел Серго, тщетно борясь за жизнь маленькой Русудан. Спасти девочку не удалось…
— Приедешь, низко поклонись от меня Тифлису, — попросил Махарадзе при прощании, — я тоже не задержусь в Германии.
В начале нового, 1907 года Серго вернулся в родные края. По доброму кавказскому обычаю осушил рог за благополучие и новые радости, а под окнами уже прогуливались филеры.
Отдельного корпуса жандармов ротмистр Заварицкий относился к своим высокополезным обязанностям несравненно серьезнее, чем его предшественник Ушинский. Новый ротмистр был энергичен и крут.
— Приказываю доставить этого беглого фельдшера живым или мертвым. Срок исполнения — сорок восемь часов, — предписал Заварицкий начальнику Гудаутского участка.
Ответ был неожиданным: «По имеющимся частным сведениям Григорий Константинович Орджоникидзе проживает в настоящее время в Вене».
Заварицкий бросился к товарищу прокурора Кутаисского окружного суда Васильеву, наблюдавшему за ходом дознания по гудаутскому делу.
Васильев снял пенсне, швырнул на стол.
— Ротмистр, мне не хотелось бы употреблять бранные выражения. Ваш гудаутский доноситель идиот… Орджоникидзе скрывается в Гореше, в доме своей мачехи. Его своими глазами видал старшина. Приставу в Харагоули послан приказ. Преступник, должно быть, уже находится под стражей. Позволю заметить, без вашего участия.
Харагоульский пристав и в самом деле окружил своими стражниками дом Деспине — мачехи Серго. Старшина по-свойски рекомендовал перепуганной женщине:
— Не бери на душу тяжкого греха перед богом и царем — покажи господину приставу, где ты спрятала злодея.
Деспине причитала:
— Святой крест целую, не знаю, где сын покойника Константина. Святой крест…
Мачеха ничуть не грешила. Под крышей ее дома пасынка уже не было. Едва стражники начали подниматься на гору Клдисдзири, где жили Орджоникидзе, крестьяне предупредили Серго, подсказали ему, где укрыться. Серго быстренько забрался в винодельню, принадлежавшую одному из вполне благонадежных соседей. Винодельня необыкновенная. Она очень искусно выдолблена в стволе старого раскидистого дерева. Пройдешь рядом, даже засветло, ни за что не заподозришь, что внутри дерева давильня — место, где начинается превращение солнечных ягод в вино. Сверху Серго еще заботливо забросали виноградными листьями.
К обоюдному удовольствию, революционера и оскорбленного прокурором жандармского ротмистра, шумная экспедиция харагоульского пристава ничего не дала. Серго по знакомым с детства тропинкам выбрался к Сурамскому перевалу, одолел его. Дальше уже поездом добрался до Тифлиса. Там было два подпольных центра. Закавказский объединенный областной комитет, сплошь из меньшевиков, и не очень многочисленная боевая группа ленинцев под скромным названием «Литературное бюро».
При первом же свидании «литераторы» Миха Цхакая и Степан Шаумян порекомендовали Орджоникидзе:
— Отправляйся в Баку. В Тифлисе тебя жандармы зацапают не сегодня, так через неделю. И Нам ты больше нужен в Баку — в городе ста пятидесяти нефтяных промыслов и своевольного, разноплеменного люда. Мы перебрасываем на Каспий все силы, дабы выбить меньшевиков из пролетарского центра края… Явки получишь у Алеши
Легендарный Камо (Семен Аршакович Тер-Петросян) начал свою революционную деятельность с распространения нелегальной литературы в Тифлисе в 1901 году. А вскоре он уже обучал рабочие дружины, дрался с царскими войсками на тифлисских улицах, совершал дерзкие экспроприации, доставлял оружие из-за границы. За арестами следовали побеги и снова аресты. Камо сумел в течение многих месяцев обманывать немецких и русских врачей, симулируя психическое заболевание. После Великой Октябрьской революции Камо руководил отрядом, действовавшим смело и отчаянно на фронтах гражданской войны и в тылу белогвардейцев.
Книга писателя И. М. Дубинского-Мухадзе — рассказ о жизни и деятельности Наримана Нариманова, азербайджанского просветителя, писателя, государственного деятеля, первого председателя Совнаркома Азербайджана, председателя ЦИК СССР.
О замечательном жизненном пути пламенного большевика Ноя Буачидзе повествует книга писателя И. М. Дубинского-Мухадзе.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.