Орджоникидзе - [102]

"Я тогда был начальником тракторного цеха Харьковского паровозостроительного завода. Цех этот делал 15–20 тракторов в месяц. Страна ввозила большое количество тракторов из-за границы, а вот с нашими тракторами получалось какое-то странное обстоятельство: мы затоваривались. Не хотели наркомземовцы и лесные организации брать наши тракторы, придирались, выдумывали всякие небылицы.

Рабочее собрание цеха послало телеграмму в Наркомат РКИ. В этой телеграмме мы жаловались на наркомземовские и лесные организации, что они не покупают наших тракторов, не признают нашего производства. Товарищ Серго немедленно ответил нам по телеграфу и назначил расследование этого дела.

Наркомзем приложил все усилия, чтобы дискредитировать наши тракторы. Нас обвинили в демагогии. Один из расследователей предложил привлечь нас к строгой ответственности и хорошенько наказать за то, что мы затеяли шум.

Вопрос был поставлен на коллегии наркомата. Мы не теряли духа. И действительно, нам на помощь пришел Серго. Он остро поставил тогда вопрос о самокритике. Ведь нас хотели побить за то, что мы — маленький цех с неизвестным будущим — раскритиковали работников Наркомзема.

Серго сразу оценил нашу работу. Он увидел, что мы нашими экспериментами, нашей полукустарной работой готовим почву для развития большой тракторной промышленности Союза, и он целиком взял нас под защиту".

— По внешней торговле.

"Когда с тем или другим товарищем мы деремся за то, чтобы такое-то оборудование не ввозить из-за границы, не платить за него валюту капиталистам, — защищал Серго новый импортный план Рабкрина, — а поставить производство этого оборудования у нас, то некоторые обижаются на это. А разве есть что-либо более прекрасное для нашей промышленности, для наших хозяйственников, чем то, чтобы вместо передачи заказов за границу строить все, что только можно, у себя — в стране социализма.

…Спрашивается, почему германские рабочие должны работать лучше на капиталистов Германии, чем наши рабочие на наших заводах?.. Где, когда было написано, что при диктатуре пролетариата рабочие не должны работать на свое дело лучше, чем на капиталистов?..

Я убежден, если перед нашими рабочими поставить вопрос, отдавать ли заказ, который мы можем сами выполнить, за границу или оставить у нас, то любой рабочий скажет: ни в коем случае за границу не отдавать, сделать здесь, на наших заводах!"

Это нисколько не мешало Серго во всеуслышание не раз признаваться:

"Я решительный сторонник приглашения этих немцев и американцев. Они помогут нам. Наша научная база была отрезана от Европы и Америки. Теперь надо все это наверстать".

Или:

"Вопрос о том, чтобы перенести к нам достижения заграничной техники, самый важный вопрос. Тут нечего нам чваниться своим коммунизмом".

Орджоникидзе постоянно посылал в долгие заграничные командировки инспекторов Рабкрина, видных хозяйственников, известных ученых и совсем безусых инженеров. Сам ездил из Тифлиса в Германию советоваться о проектах строительства Земо-Авчальской и Рионской гидроэлектростанций. На несколько миллионов золотых рублей тогда же дал заказы различным фирмам.

Такой он был руководитель Рабкрина — не боялся никакой работы, не стеснялся никакой учебы и всей душой верил:

"У нас есть такие возможности, которых нет ни у американцев, ни у немцев. Нам суждено укрепить господство человека над природой!"

24

На первых страницах газет: "Пятилетку в четыре года!", "Даешь 518 гигантов?", "На буксир отстающих!"

Котлованы — всюду. От реки Урал до Заполярья и Кавказского хребта, от Приазовья до озера Балхаш. Партия разом подняла с насиженных мест, бросила в водоворот гигантских строительных работ десятки миллионов людей. В эшелонах, тянувшихся в затылок друг другу, нередко на одних нарах в очередь спали еще не узнанные герои и не схваченные поджигатели; те, кто мечтал о подвигах во имя Родины, и те, кто жаждал поквитаться с советской властью.

Почти всегда за десятки, а то и за сотни километров от нужного места кончалась железная дорога, обрывалось шоссе. Юные романтики и рыцари длинного рубля — все становились первопроходцами. Разжигали костры, ставили палатки, пускали по кругу помятые кружки с кипятком. Через несколько неимоверно трудных месяцев сбитые в кровь, обмороженные, все безотказно выносящие человеческие руки создавали то, что принято называть строительной площадкой.

В момент самый трудный командармом этого огромного, разношерстного, всегда нуждавшегося в самом насущном, великого товарищества созидателей стал Серго. Десятого ноября 1930 года Президиум ЦИК СССР назначил Орджоникидзе Председателем Высшего Совета Народного Хозяйства.

Снова, как уже было с Рабкрином, дело, особенно заботившее Ленина, бесспорно решавшее судьбы страны, партия поручила Серго. Одному из самых близких Ильичу.

"…Без спасения тяжелой промышленности, — говорил Владимир Ильич, — без ее восстановления мы не сможем построить никакой промышленности, а без нее мы вообще погибнем, как самостоятельная страна".

Ту же ленинскую мысль начертал на знамени партии XIV съезд большевиков:

"Обеспечить за СССР экономическую самостоятельность, оберегающую СССР от превращения его в придаток капиталистического мирового хозяйства, для чего держать курс на индустриализацию страны, развитие производства средств производства и образование резервов для экономического маневрирования…"