Орден святого понедельника - [7]
Поверхность зеркала Аматэрасу осветилась.
- Есть первая полиграмма, - сказал Эдик.
- Вторая, третья... - сказал Витька. - Старики, попрыгало! Говорил вам, остолопам, что все дело в той готической строчке...
Магистры облегченно улыбались. У меня было ощущение мыши, которую выпустили из исследовательского лабиринта: нос, битый током, болит, лапы подрагивают, а хвоста не чувствую совсем.
- Кофе... - просипел я и решительно глотнул из материализовавшейся кружки.
Умклайдеты потрескивали в руках магистров.
- Старики, - Витька резко помрачнел, раскачивая на ладони умклайдет по канону Аль-Генуби, - вы можете закуклить всю метрику мироздания, но...
- Изыди, Корнеев, - сказал Роман. На лбу его блестели бисеринки пота. - Никто не хочет отлучать тебя от магии и никто не будет рушить науку. Нам всего лишь надо изменить соотношение в неопределенности Ауэрса - фон Берга. Да, ребята, сейчас играйте не в реальном пространстве, а в фазовом.
- Зачем вам метрика мироздания? - сказал я, отдуваясь над пустой кружкой.
- Видишь ли, Саша, нам нужно поговорить с големом науки, - сказал Эдик, - ведь голем и есть практическое решение проблемы Ауэрса. Именно он овеществляет информацию.
Меня пробрал озноб.
- Но ведь не доказано, что големы существуют, - сказал я.
- Простейший способ доказать существование, - сказал Эдик, улыбаясь, - это пообщаться с самим объектом. Любой голем может быть описан некой формулой, объектом, законом, который является его сущностью или - что равносильно - оживляет его. Такие объекты хорошо известны - это композитные пентаграммы и - что более правильно - полиграммы.
У меня снова захватило дух.
- То есть недавно я побывал в пасти голема?
- Нет, - сказал Роман. Он качнул свой умклайдет по канону Икшваку сына Ману Вайвасвады. - Ты прошел по полиграмме, заклинающей голема - или, точнее, воплощающей, - и научился этим големом пользоваться.
Знакомый холодок любопытства потек вдоль спины.
- Интересно, чему же я научился?
- Это интересно, - оживился Витька.
Он явно мне завидовал, но виду не подавал. У меня возникло опасение, что уже завтра, облепленный электродами, могу быть погружен в чан с живой водой и подвергнуться воздействию М-поля легендарного дивана-транслятора.
- По крайней мере, это был не административный и не научный голем, - сказал Роман, отрываясь от картинки на ми-кигами. - Этих големов ты видел со стороны в облике пространственных цветовых структур.
Я кивнул, соглашаясь.
- Может, ты научился рисовать миры? - предположил Эдик. Или видишь их там, где не видит никто. Ну, завернул за угол, а картина на стене не там, где должна, а там, где ты захотел.
- Я скверно рисую, - растерянно сказал я, мысленно решив, что непременно попробую этим же вечером.
Магистры промолчали. Впрочем, вечер, судя по всему, у нас пока не планировался: солнце висело на прежнем месте, вызолачивая черепичные крыши лабазов. Я осторожно отошел в сторону и заглянул за угол старого, пропахшего бумажной пылью шкафа. Картина с раскинутым над каменистым горизонтом созвездием Ориона висела на прежнем месте, хотя я уже много месяцев хотел перевесить ее ближе к окну и задвинуть шкаф в глухой угол. Я оглянулся. К счастью, магистры на меня не смотрели, колдуя над умклайдетами. Витька даже напевал:
Дрожи, астроном, твой пришел черед.
Недолго ты над нами измывался!
Мы наш, мы новый мир построим,
Где все наоборот.
И заживем без всяких диаграмм...
Умклайдет у него на ладони явно накалился, и Корнеев, шипя и перебрасывая его с ладони на ладонь, довел до конца:
Никаких, никаких диаграмм!
Никаких диссипации и гамм!
Куда хотим летим,
Сияем как хотим.
Свободны мы!..
"Алдан-ЗМ" продолжал выстраивать сочетания. На поверхности ми-кигами вспыхивали и тлели полиграммы. Часть из них с трудом можно было отнести к этому классу знаков. Летели многоугольники, замкнутые ломаные, штриховые поля. Они переплетались друг с другом, наплывали, объединялись.
Руки у Романа были заняты умклайдетом, и его авторучка сама что-то помечала на листке бумаги, пугая настороженного мыша.
Витька перешел на насвистывание "Марша легкой кавалерии". Эдик недовольно морщился. Мне показалось, что солнце за окном чуть ниже склонилось к крыше лабаза. Похоже, ребятам не хватало мощности, чтобы удерживать время так долго.
- Есть резонанс, - тихо сказал Роман.
Мелькание на экране остановилось. На поверхности зеркала горело геометрическое заклинание науки: перевивающиеся на манер ДНК цепочки колец, соединенных друг с другом. Некоторых звеньев не хватало, некоторые цепочки были безнадежно короткими. Через неравные промежутки они, словно снопы, были перехвачены тонкими шипастыми кольцами.
- Пошла вторая итерация, - сказал я, поиграв ячейками памяти.
Теперь изменения были менее заметны и шли уже не по методу Монте-Карло, а в пошаговом режиме.
- Снова - резонанс, - сказал Роман.
- Третья итерация, - сказал я.
- И пока, я думаю, хватит, - с растяжкой сказал Роман. Витя, делаем информационную кальку и печатаем в нежить. Готовь модель.
Модель у Витьки получилась на славу. Он содрал ее один в один с глиняного болвана из фильма "Пекарь императора".
На далекой окраине Галактики встретились двое подростков — космический странник Ши и потомок звездоправов Тори…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На высокогорной обсерватории встречают Новый год. Тянь-Шань, три тысячи метров над уровнем моря, метель, мороз… Откуда же здесь столько незваных и незнакомых гостей?Премия «Бронзовая улитка» 1997 г. за произведение малой формы.
Приключения маленькой фехтовальщицы Лены в сказочном Королевстве Тридцати Близнецов и его окрестностях.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Все готово к бою: техника, люди… Командующий в последний раз осматривает место предстоящей битвы. Все так, как бывало много раз в истории человечества. Вот только кто его противник на этот раз?
Археолог Семён Карпов ищет сокровища атанов — древнего народа, обладавшего высокой культурой и исчезнувшего несколько тысячелетий тому назад. Путь к сокровищу тесно связан с нелогичной математикой атанов, в которой 2+2 в одном случае равняется четырём, в другом — семи, а в третьем — одному. Но только она может указать, где укрыто сокровище в лабиринте пещер.
На очень похожей на Землю планете космолингвист встретил множество человекоподобных аборигенов. Аборигены очень шумны и любопытны. Они тут же принялись раскручивать и развинчивать корабль, бегать вокруг, кидаться палками и камнями. А один из аборигенов лингвисту кого-то напоминал…
Американцы говорят: «Лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным». Обычно так оно и бывает, но порой природа любит пошутить, и тогда нищета и многочисленные хвори могут спасти человека от болезни неизлечимой, безусловно смертельной для того, кто ещё недавно был богат и здоров.
Неизлечимо больной ученый долгое время работал над проблемой секрета вдохновения. Идея, толкнувшая его на этот путь, такова: «Почему в определенные моменты времени, иногда самые не гениальные люди, вдруг, совершают самые непостижимые открытия?». В процессе фанатичной работы над этой темой от него ушла жена, многие его коллеги подсмеивались над ним, а сам он загробил свое здоровье. С его больным сердцем при таком темпе жить ему осталось всего пару месяцев.
У Андрея перебит позвоночник, он лежит в больнице и жизнь в его теле поддерживает только электромагнитный модулятор. Но какую программу модуляции подобрать для его организма? Сам же больной просит спеть ему песню.