Орден Люцифера - [4]

— Стекло зеркальное, — пояснил Виктор. — Они нас не видят. Артур, сообрази нам чего-нибудь. Водочки и всего остального.

— Хорошо, Виктор Анатольевич, — непонят­но откуда появившийся официант столь же неза­метно исчез.

— Располагайся, — пригласил хозяин. Илья сел за столик, все еще чувствуя себя несколько неуютно.

— Эх, Илья, знал бы ты, как мне порой бывает скучно! — Виктор опустился в кресло напротив. — Вроде такой большой город, а по душам погово­рить не с кем. Все заняты собой, заняты делами. Видишь человека за столиком, рядом с пальмой? Это Игорь Сотников, директор банка. Умнейший человек — и при этом редкостный зануда. О чем бы ни говорили, тут же сводит все к своим делам. И таких большинство — люди просто не умеют ра­доваться жизни. Каждый живет в своем маленьком мирке, не замечая, как жизнь течет мимо. — Вик­тор демонстративно вздохнул.

— Жизнь действительно течет, — подтвердил Илья, чтобы не молчать и не оказаться в глазах Виктора в компании тех самых зануд. Он все еще чувствовал себя скованно, однако уют этого места постепенно проникал в его сознание. — Но течет для всех по-разному.

— Именно! — тут же согласился Виктор. — Я ведь о том и говорю! Один всю жизнь занят кре­дитами, курсами валют и прочей финансовой че­пухой. У другого на уме только выборы: сначала ночами не спит, боится, что не выберут. А выбе­рут — тут же появляется новая головная боль: как переизбраться на новый срок. Третий всю жизнь вкалывает в шахте, четвертый изо дня в день то­чит на станке один и тот же болт. Миллиарды лю­дей, и у каждого свои проблемы, свой маленький ад. А ради чего все это? — Он вскинул брови, под­талкивая собеседника к ответу.

— Не знаю, — смущенно улыбнулся Илья. — Здесь мы выходим на вопрос о смысле жизни, а на нем уже столько копий сломано...

— Да, — кивнул Виктор. — Согласен... — Он за­молчал, глядя, как вошедшие официанты расстав­ляют на столе тарелки с едой. Все было на редкость изысканно и аппетитно — Илья смотрел и чувство­вал, как у него начинают течь слюнки. Последним появился пузатый запотевший графин с водкой: не дожидаясь ухода официантов, Виктор тут же вынул из графина стеклянную пробку и наполнил красивые граненые стопки.

— Ну, за знайомство! — Он поднял стопку.

— За знакомство! — поддержал его Илья.

Огненная жидкость сразу провалилась в же­лудок, растекшись в нем горячей лужицей. Илья торопливо закусил соленым груздем — это было восхитительно.

— Чудесно! — выдохнул он, думая о том, как резко все в его жизни повернулось к лучшему. Четверть часа назад он брел по улице, разбитый и опустошенный, а теперь сидит в этом уютном ка­бинете за поистине царским столом.

— А я о чем говорю! — хохотнул Виктор. — Вот это и есть настоящая жизнь. Люди просто разучи­лись наслаждаться ею. Они работают, чтобы рабо­тать, а не для того, чтобы жить. Икорку, икорку на­мазывай — вчера только из Астрахани привезли.

— Спасибо. — Илья осторожно поддел кончи­ком ножа комочек черной икры и положил себе на хлеб.

— Да ты ложкой ее, ложкой. Не обижай меня! — наигранно рассердился Виктор.

— А я так и сделаю, — отозвался Илья, взял ложку и от души зачерпнул икры. — Ножом не­удобно.

— Вот теперь уважаю, — удовлетворенно ска­зал хозяин и снова потянулся к графину.

После второй стопки Илье стало совсем хоро­шо. Чудесный вечер в компании с замечательным человеком.

— Нет, ну смотри, — убеждал его Виктор. — Вот ты художник. Ты видишь мир не так, как мы, простые смертные. После тебя в этом мире оста­нется хоть что-то. Ты творец, а значит, должен стоять на вершине всей этой человеческой пира­миды. Ведь это логично: творцы должны стоять выше потребителей.

— Должны, но не стоят, — отогретые водкой слова сами слетали у Ильи с языка. — В этом об­ществе все наоборот. И этого никак не изменишь.

— Не скажи, — покачал пальцем Виктор. — Все зависит только от тебя: ты просто должен взять то, что принадлежит тебе по праву. Просто взять, понимаешь?

— Так как же я возьму, если мои картины ни­кто не покупает? Если люди их не ценят? Ну вот ты купил — оценил, спасибо тебе за это. Но таких, как ты, — единицы. А остальным нужен китч, халту­ра. Вон, недавно картину видел: три цветных ква­дратика на синем фоне. А ля Малевич. И ничего, купили. Недели не провисела.

— Ты просто не понимаешь, — снова покачал из стороны в сторону пальцем Виктор. — Дело не в том, что ты рисуешь. А в том, что ты вкладыва­ешь в свою картину. И так не только с картинами, но и вообще со всем в этом мире. Я, например, за­нимаюсь ресторанами только потому, что люблю хорошо поесть. У меня их только в этом городе три штуки. Но при желании я с не меньшим успехом мог бы заниматься чем угодно. Например, рисовать картины. И они бы пользовались успехом.

— Извини, но это вряд ли, — не согласился Илья. — Написать картину не так уж и просто — надо многое уметь.

— Умение — дело наживное. Важна энергия, которую ты вкладываешь в то, что делаешь. Важ­но то, что стоит за твоей спиной. За твоей спиной сейчас пустота, ты сам по себе. Поэтому и картины твои пустые, в них нет силы. А люди, Илья, всегда тянутся к силе. Понимаешь?