В нескольких местах, смяв пикинеров, враги вклинились вглубь построения, но были встречены бердышами стрелков, удары которых прорубали шлемы и мяли любую броню вместе с костями. В тесной, кровавой схватке образовалась мешанина из борющихся тел.
Но тут, в самый критичный момент, натиск на избиваемый батальон стал ослабевать, больше половины ополченцев под чьи — то громкие команды были перенаправлены на десантирующиеся на берег роты 2–го батальона. Я облегчённо выдохнул, ведь ещё несколько минут и 3–й батальон просто задавили бы массой. Ситуация для обложенной со всех сторон части по — прежнему оставалась критической, но шансы выстоять у окруженцев многократно возросли.
Ободряя себя криками ополченцы бросились на сходящие на берег рати. Второй батальон, элита моей нации, не рвался вперёд, а построился у самой кромки воды, а потому накатывающие на них ополченцы неожиданно для себя оказались под скрещивающимися прицелами пушек сразу с нескольких галер, ведь собственные пехотинцы теперь не перекрывали жерла орудий. Заполошная пальба из пушек и тысячи поднятых в воздух стрел буквально разорвали и пригвоздили вышегородцев к земле. Их кожаные панцири и стёганки были плохой защитой от стрел, не говоря уж о пушечных снарядах. Поднялся дикий вой, и окровавленная толпа отхлынула от берега, оставляя за собой обломки из корчившихся тел.
Выстроившейся в коробку батальон сходу, перейдя на бег, рванул на помощь избиваемым в поле братьям по оружию. А на освободившемся от 2–го батальона клочке берега послышались звуки труб, крики и плеск воды, возвещавших о прибытии свежего подкрепления. И в это же время выше по течению прямо на причальные ладьи галеры разродились новыми десантными отрядами, устремившимися напрямую к городским воротам.
А в это время истекающий кровью в кольце окружения врагов батальон дождался — таки помощи. Когда к месту боя стали выскакивать израненные ополченцы, сбежавшие из кровавой бани устроенной им на берегу, блокирующие батальон вышегородцы дрогнули, и мигом заразившись паникой, понеслись вслед за своими улепётывающими земляками. Вышегородские дружинники так и не сумели сломить сопротивление обложенного со всех сторон батальона, отчего, в значительной мере, разуверились в собственных силах. А потому, едва рассмотрев преследователей разбегающихся, явившихся в образе свежей железной колонны смоленских войск, дружинники без долгих раздумий, побросав наземь щиты и весь лишний груз, побежали вслед за своими ополченцами.
Ворота детинца, по хорошо отработанной технологии, были взорваны. Гарнизон города по большей части остался в поле или разбежался по окрестностям. Оказывать ворвавшимся в город войскам серьёзное сопротивление было просто некому.
Регулярно пребывающие с места высадки войска сплошным потоком проходя через неукреплённые посады Вышгорода, вливались в окольный город. С подошедших к городским пристаням транспортных судов (дощаников) споро выгружались припасы.
Ближе к полудню я с комфортом расположился в великокняжеской резиденции на территории детинца. Сейчас активно ремонтировались его взорванные шимозой башенные ворота. Кроме того, детинец, окольный город и пригороды при помощи зашедших в город войск в данный момент активно «зачищались» — местное население изгонялось со своего ПМЖ. Не пожалел я даже церковнослужителей с монахами (церковь св. Василия и два монастыря — мужской Спасский и женский) — их тоже препроводили из города. Спрашивается, зачем мне на территории долговременной военной базы, которой, вдобавок, угрожает осада, мирное гражданское население? Они создадут своим, зачастую, иррациональным поведением, только дополнительные риски, как для себя, так и для моих войск.
По свежим разведданным, Михаил Всеволодович Черниговский собрал в Киеве все свои земские дружины из ныне подвластных ему княжеств. Этим самым он серьёзно упростил задачи 7–го корпуса Меча, направленного на Галич и «Деснинской группы войск» Аржанина занимающей Чернигов. Но мало того, по степи к Киеву со своими туменами подходил главный половецкий хан Котян Сутосевич — мой, кстати говоря, двоюродный дядя по материнской линии. В таких условиях атаковать Михаила было сильно рискованно.
Такое выжидательное решение было принято, так как на стороне противника наблюдался явный численный перевес. Михаил собрал в Киеве 10 тыс. конных дружинников (включая европейских наёмников — около 2 тыс.) и 40 тыс. пешего ополчения. «ЦГВ» в составе двух корпусов могла противопоставить южно — русским войскам 6 ратей или 18 полков. Причём стоит заметить, полки были не полной численности, так как все эти войска были потрепаны в боях с монголами минувшей зимой. В итоге, как говорится, «в сухом остатке», я располагал 16 тыс. пехотинцев и 1 тыс. ратьеров. То есть преимущество в коннице у Михаила было в 10 раз (и это без учёта Котяна), а в пехоте — более чем в 2,5 раза! Поэтому, чтобы хоть малость уровнять численность войск, и было принято решение дожидаться Аржанина. Эта группировка состоящая из одного корпуса даст дополнительно в «копилку» 6 тыс. пехотинцев и 500 ратьеров.
