Орда - [71]

Миновав устье речки Ирпень, повинуясь моему приказу, грузовые дощаники вместе с галерами стали причаливать и высаживать основную массу войск на правом берегу Днепра — до Вышгорода оставался дневной пеший переход.

Вышгород планировалось взять быстрым налётом при помощи специально подготовленных штурмовых подразделений 1–го Смоленского полка. Остальные многочисленные судовые рати «Центральной группы войск» вместе с припасами сходили на берег севернее Вышгорода. Выгрузка этих частей продолжалась почти двое суток.

Утром следующего дня, в кровавых лучах рассветного солнца, я, прямо с борта галеры, воочию рассматривал Вышгород. Этот город был расположен на высоком холме, хорошо укреплён. Вышгород, находящейся на расстоянии 16 вёрст от Киева служил северным форпостом древнерусской столицы. Около города имелась прекрасная переправа на правый берег Днепра. Здесь издревле переправлялись, если шли на Киев со стороны Чернигова или из Киева в Чернигов, чтобы не переходить Днепр. Белые городские стены Вышгорода были окружены пригородными слободами и редкой россыпью отдельно стоящих изб.

Но десантно — штурмовым подразделениям некогда было любоваться здешними природными и архитектурными красотами. Скрытно высадиться на берег не получилось, нас уже поджидали. На батальон, первым вступившим на берег, из засады, как снег на голову, обрушилось две сотни дружинников вышгородских бояр при поддержке местного ополчения. Так уж исторически сложилось, что в Вышгороде всегда проживало много богатых бояр, у которых на службе состояли дружинные отряды. Вот с ними 3–му батальону и пришлось схлестнуться. Сеча выдалась кровавая. Вышгородцы атаковали высадившейся батальон сходу, не дожидаясь высадки подкреплений с всё подходящих к берегу галер.

С борта одной из таких галер стоя на палубе, приятно обдуваемый свежим ветерком, я был вынужден бездеятельно наблюдать за внезапно разгоревшимся боем. Оказать более действенную помощь передовому отряду мы просто не успевали, даже не могли поддержать десант «огнём» с галер без риска задеть своих же. Отступить назад на галеру десантировавшиеся пехотинцы тоже не успевали, вражеская конница всяко быстрее их доскачет до берега. Единственное, что им оставалось сделать — это принять не равный бой, иного выхода просто не было.

Батальон сжался в плотную коробку построения. Я внимательно следил за визуально и акустически подаваемыми сигналами команд. Батальоном руководил лично командир 1–го Смоленского полка Возгривец — опытный, закалённый в боях, прошедший, как и весь его полк, через десяток сражений.

Стрелки начали обстрел накатывающей на них конной лавы противника. Лучники методично оттягивали тетивы до правого уха и со звоном их отпускали. Пока первые выпущенные стрелы находились ещё в полёте, им вслед летели вторые и третьи, а когда первые достигали конечной цели, на тетиве уже лежали пятые, шестые или седьмые стрелы. По вышегородцам громко застучал металлический оперённый град, выбивая из потока движения многих плоходоспешных всадников и коней. Дружинники стали поднимать щиты, прикрываясь ими, но закрыть свой четвероногий транспорт были не в силах. Арбалетчики стреляли значительно реже, но их бронебойные болты с металлическим лязгом пробивали любые доспехи, без разбора обрушивая наземь и всадников и коней. То тут, то там стали образовываться завалы из тел, но они были вполне себе проходимыми и не шли ни в какое сравнение с завалами, что образовывались при применении артиллерии. Близкого контактного боя было не избежать.

Бегущая вслед за конницей многотысячная толпа ополченцев серьёзно от обстрела пока не пострадала и если эти ремесленники и крестьяне, взявшие оружие не растратят свой запал и боевой дух, то создадут для батальона серьёзные проблемы. К тому же ещё не факт, что батальон выдержит удар полутора сотен конников.

Только перед самым строем, с удивлением для себя осознав, что направленный в их сторону плотный лес копий и не думает распадаться, дружинники, притормаживая коней, вынужденно сбавили свой напор. Часть конников принялась стрелять из луков, другие стали медленно прорубаться вперёд, пытаясь перерубить или отклонить древки копий. Обтекая с флангов застопорившуюся конницу, ей спешила прийти на помощь вышегородская пехота. Я и все окружающие меня понимали, что батальон под таким напором долго не выстоит, без поддержки рано или поздно его просто размочалят. Но помощь им вскоре обещалась прийти. Не дожидаясь когда освободиться забитый лодьями причал, ротные галеры 2–го батальона стали высаживать десант прямо на необорудованный берег.

Я снова перевёл взгляд на поле боя. Оттуда стали доноситься крики тысяч глоток. Оказалось, что это ополченцы, безумно вопя, бросились на пики. К пешим и конным дружинникам ведших рукопашный бой, присоединились ополченцы, которые принялись активно вгрызаться и подтачивать обороняющиеся ряды батальона, теперь уже заблокированного со всех четырёх сторон. Дерущиеся схватились насмерть. На пехотинцев, в тех местах построения, где нападавшие сумели продраться сквозь частокол пик, обрушивались мечи, топоры и булавы. Оттуда исходил просто чудовищный лязг, нечто подобное я слышал только в кузнечных и штамповочных цехах.