Оранжевое лето - [2]

— Куда угодно! В парк пойду. Там вполне за кустами выспаться можно!

Дэмиэн обогнал меня и встал на пути.

— Значит, в парк. Я тоже с тобой пойду тогда.

— Ты… да что тебе от меня надо? Все, Дэм! Не хочу я тебя сегодня видеть! Оставь ты меня в покое хоть сейчас!

Дэм упрямо посмотрел на меня и сжал кулаки в карманах форменных льняных брючек.

— Ну и иди, — шепотом пробурчал он, отошел с дороги, поправил слетающий рюкзак за плечами и, отойдя на несколько метров, облокотился о гранитный поручень. Он постоял так немного, забрался на поручень сверху и пошел по нему, разведя руки в стороны и балансируя. Я обернулся и увидел, как он идет вперед, покачиваясь в стороны.

— Дэмиэн, слезь пожалуйста, — тихо попросил я. Мальчик резко обернулся, и я нервно дернулся к нему. Но Дэм тут же отвернулся обратно.

— Тебе можно, а мне нет? — пожал мальчишка плечами.

— Пожалуйста, — взмолился я. — Мне тоже нельзя, просто я дурак…

Мальчик неуверенно посмотрел вниз, на солнечное отражение в реке.

— Ну пожалуйста, — повторил я.

— Тогда мы сейчас пойдем ко мне.

— Дэм, но я правда не могу. Это не делается так.

— Да почему?! Почему? Знаешь, как мне надоели все эти взрослые заморочки! Этого нельзя, так не делают… А главное — почему? Никто не знает, просто нельзя, и все! Ну почему?

— Да не кричи, упадешь! — испуганно посмотрел я на пошатнувшегося Дэмиэна. — Ладно. Пойдем… Только слезь оттуда.

— Правда пойдем?

Я вздохнул. Выхода у меня не было. Дэмиэн ждал — весь напружиненный, тоненький, казалось, в любую секунду готовый взлететь. Может, если бы не огромный рюкзак, было бы не так страшно, что он упадет. Я подошел к нему и осторожно взял его за плечи.

— Так пойдем? — спросил мальчик тихо.

— Я же сказал… Пошли уж.

Дэм улыбнулся и прижался ко мне. Я неловко погладил его густые светлые волосы и вспомнил младшего брата.

"Совсем как мой Дэмиэн", — подумал я, и снова в голове пронесся весь тот день, все разбивший и сломавший в несколько секунд.

— Мам, я хочу сесть с Итаном, — сказал Дэмиэн. — Можно?

— Нет, лучше сиди тут. Нам так будет спокойнее.

— Но мам, там же Итан сидит. Что может случиться? Тем более он сказал, что такие самолеты не падают. Они модер… модернизированные, вот. Мам, ну пожалуйста. Мы там и пообедаем вместе. Можно?

— Давай потом, Дэм. Поднимемся, а потом посмотрим, хорошо?

— Ну ладно… Но только ты пообещала, не забудь.

Я слышал только урывки этого разговора. Я сел далеко в хвосте самолета, чтобы крыло не мешало снимать белые пушистые облака наверху и горы и равнины снизу. А еще мне просто хотелось побыть одному. В аэропорту в отделе беспошлинной торговли я хотел купить конфет в игрушечной коробке, но денег не хватало, а мама сказала, что это очень дорого и вообще глупости. Я и сам знал, что это глупости, но все равно обиделся. Поэтому теперь я ушел в хвост самолета. Я притворялся смертельно обиженным, поэтому с радостью ушел бы и дальше, но дальше хвоста ничего не было.

Так что я вставил в уши наушники от плеера и врубил музыку на полную громкость. Самолет долго ехал по взлетной полосе, а потом начал медленно подниматься, задрав нос вверх. Меня наклонило назад и вжало в кресло. Я встревожился и на всякий случай потрогал ремни безопасности. Я знал, что этот самолет не упадет, но все равно было немного страшно. Свой первый полет я уже успел позабыть — мне тогда было полтора года, а Дэма вообще на свете не было, так что этот раз вполне можно было назвать первым. Я посмотрел в окно. Крыло покачнулось, как у птицы.

"Так надо?" — подумал я настороженно, но быстро успокоился. Самолет поднялся на высоту пяти тысяч метров и выровнялся. Я заметил облака. Они были совсем не похожи на те, которые видно с земли. Они были объемные, трехмерные, и казалось, что до них можно было дотянуться. А самолет проходил сквозь них как по маслу. Я улыбнулся.

— Красиво, — прошептал я и выглянул из-за кресла, пытаясь найти впереди Дэмиэна.

А потом случилось что-то страшное. Самолет тряхнуло, и я почувствовал, как хрустнула у меня спина, а голову мотнуло в сторону. Это было очень больно, и слезы вырвались сами собой. Потом самолет тряхнуло снова, на этот раз сильнее, и сверху на меня упало что-то очень тяжелое. Перед глазами поплыли темные круги, а потом они слились в полную беспросветную черноту.

Я пришел в себя через двое суток. В это время я был уже в Альтере, в местной больнице. Вокруг все было болезненно белое и оттого страшное. Я вообще ненавижу больницы с их жутким запахом спирта, лекарств, чужого горя и боли. Запах этот резко шибанул в нос, и я поморщился.

Вокруг стояли какие-то странные тележки, на которых не было свободного места — они были сплошь заставлены шприцами, баночками, какими-то проводами и трубочками. Я потрогал накрахмаленную наволочку и скривился. Она была какая-то казенная, и даже запах у нее был чужой, неродной.

"Значит, все-таки упали", — понял я и попытался встать. У меня вырвался стон — все тело жутко болело, особенно плечи и грудь, так что пошевелиться было почти невозможно. Голова была замотана в белый бинт, туго стягивающий лоб и подбородок. И мне вдруг стало так себя жалко, что я неожиданно для себя заплакал.