Оранжевая собака из воздушных шаров. Дутые сенсации и подлинные шедевры: что и как на рынке современного искусства - [23]
Аукционист «Кристис» Юсси Пюлккянен утверждает, что при продаже на торгах важной работы он почти всегда знает до начала аукциона имена трех финальных участников, – настолько тщательно он собирает информацию. Правда, случаются и сюрпризы. В ноябре 2015 года на нью-йоркских торгах под названием «Муза художника», где были представлены произведения, созданные в ХХ веке, главным лотом стала картина Амедео Модильяни «Лежащая обнаженная» (1917–1918) (см. ил. 2). На полотне изображена обнаженная женщина с раскрасневшимися щеками, лежащая на красном покрывале. Картина излучает сексуальность и очень популярна благодаря насыщенному цвету и силе воздействия на зрителя. Работа выставлялась в Национальном музее современного искусства в Париже, галерее Тейт в Лондоне и Музее современного искусства (МоМА) в Нью-Йорке.
Для торгов «Муза художника» «Кристис» нужна была знаковая работа. «Лежащая обнаженная» идеально подходила для этой роли. Картина находилась в коллекции итальянского историка искусств Лауры Маттиоли-Росси и ее отца на протяжении шестидесяти лет. Маттиоли-Росси была готова выставить полотно на торги лишь при условии предоставления ей гарантии в 100 миллионов долларов, что создавало проблему для «Кристис». Сумма казалась крайне рискованной. Модильяни не входит в первую десятку художников ХХ века почти ни в одном рейтинге. Предыдущий рекорд для его работ – 70,7 миллиона долларов в 2014 году за скульптуру «Голова» (1911–1912).
По некоторым сведениям, «Кристис» в свою очередь предложил гарантию в размере 70 миллионов. Росси не сдавалась; в конце концов «Кристис» согласился увеличить сумму. После чего аукционный дом предложил щедрые условия любому инвестору, готовому взять на себя весь риск по оплате гарантии или его часть. Очевидно, контракт был подписан в день торгов, причем поручитель взял на себя 50 процентов риска.
Требование непомерно высоких гарантий не редкость, хотя этот случай был действительно из ряда вон выходящим. Перед нами пример эффекта владения в действии. Поскольку Росси владела картиной, она оценивала своего «модильяни» выше, чем оценила бы его, принадлежи работа кому-нибудь другому. Если бы мы подарили Росси 70 миллионов долларов, она вряд ли вложила бы их в работу Модильяни. Как оказалось, Росси выручила бы за полотно больше денег, если бы согласилась на гарантию в 70 миллионов. Узнав, что «Кристис» готов предложить 100 миллионов, владелица должна была снизить сумму и выторговать себе более выгодную долю прибыли.
Простой пример эффекта владения для тех, кто не владеет картинами стоимостью 100 миллионов долларов. Накануне безумного матча за выход в плей-офф между «Торонто блю джейз» и «Техасскими рейнджерами» в октябре 2016 года я подарил дочери Элизабет пару билетов на хорошие места. Билеты принадлежали ей; она могла делать с ними что захочет: пригласить друга или продать в Интернете за 600 долларов.
Сама Элизабет никогда бы не подумала платить 600 долларов за пару билетов, но эффект владения сделал билеты для нее ценнее денег или нового зимнего пальто и сапог, которые она могла бы на эти деньги купить. Элизабет пошла на матч с подругой. «Джейз» выиграли.
Дай я ей вместо этого 600 долларов, потратила бы она их на билеты? Вряд ли. Традиционная экономическая теория оценила бы решение Элизабет – равно как и решение Лауры Маттиоли-Росси – как нерациональное. Но с учетом эффекта владения именно так часто и происходит.
Картина Модильяни была выставлена на торги как лот под номером 8а в надежде, что так он окажется более желанным для китайского миллиардера. Победила ставка Лю Ицяня, инвестора из Шанхая, речь о котором уже шла в первой главе. В китайской прессе о нем пишут как о бывшем таксисте и продавце сумок, который в одночасье превратился в миллиардера и коллекционера. Фактически так все и было, с одним лишь уточнением: бизнес по продаже сумок принадлежал семье Лю Ицяня, а сам он в 1980-е и 1990-е годы инвестировал в фармацевтические компании и недвижимость, заработав, по версиям разным источников, от 1,5 до 2,8 миллиарда долларов.
Лю и его жена Ван Вэй были хорошо знакомы аукционным домам, но не в контексте искусства ХХ века. В 2014 году они потратили 45 миллионов в гонконгском «Кристис», приобретя тибетский шелковый свиток танка (тхангка) XV века, и 36 миллионов на «Сотбис», купив фарфоровую чашку династии Мин. У Лю уже была скульптура Джеффа Кунса, но аукционные эксперты всегда относили его к коллекционерам произведений модернистского и классического китайского искусства. Лю делал ставки на «Лежащую обнаженную» по телефону через Элейн Куок, директора образовательных программ «Кристис» для Азии, а не через Синь Ли.
Когда объявили картину Модильяни, на нее стали претендовать сразу шесть участников торгов. На отметке в 100 миллионов долларов их еще оставалось четверо. Ставки Лю и другого коллекционера, который тоже вел торг по телефону через Лоика Гузера, забуксовали на отметке в 140 миллионов. Личность того, кого представлял Гузер, была известна заранее – потому этот человек и выступал с Гузером.
