Оранжерея на краю света - [33]

Прибежав в лес с аптечкой, Шайен внимательно осмотрела ногу Хару и строго наказала ей не выходить в ближайший месяц из дома. Перелом был серьезный. Узнав о происшествии, Дэни страшно рассердилась.

– Как тебе вообще могло такое в голову прийти? Ты же знаешь, что в деревне нет врача. Ты думала, что не свалишься с такой-то высоты? Впрочем, это все моя вина.

Хару рассердилась еще больше: вместо того чтобы пожалеть, Дэни принялась ее отчитывать. Амара рассказала, что они еще неделю после этого не разговаривали друг с другом, хоть и жили под одной крышей.

– Дэни любит всеми командовать и иногда перегибает палку. А ведь Хару отважилась на такой безрассудный поступок, чтобы заслужить ее похвалу. Наоми, может, тебе проведать Хару?

Делать нечего, пришлось идти. Мне казалось, что Хару не будет мне рада, но я представила, как она уже несколько дней сидит поникшая в кресле у окна с распухшей ногой, и мне стало ее жаль.

И вот на следующее утро я, немного нервничая, подошла к ее дому и постучала в дверь, которая через некоторое время открылась, и наружу высунулась голова Хару. Мой визит ее удивил.

– О… а ты чего здесь?

– Амара кое-что просила тебе передать.

С этими словами я протянула ей корзину с едой. Хару замялась, смотрела то на меня, то на корзину, но в конце концов приняла дар. После короткой паузы она сказала:

– Спасибо большое. Ну, пока.

– Подожди.

– Что?

– Можно зайти?

Хару отчего-то вздохнула, но все же впустила меня. Они с Дэни жили в бревенчатом доме с небольшой гостиной, двумя спальнями и ванной. В углу гостиной стояла деревянная кровать, а рядом была дверь в одну из комнат, запечатанная клейкой лентой. Это меня насторожило.

– Там комната Дэни. Туда никому нельзя. Это ее мастерская для рисования, поэтому обычно она спит в гостиной. Но после той истории она разозлилась и теперь, видимо, ютится у себя.

Спальня Хару была значительно меньше нашей с Амарой. Здесь поместились только кровать да корзина с бельем. Я аккуратно села на край кровати – Хару разрешила. Она развязала медицинский бандаж, осмотрела место перелома и, тяжело вздохнув, снова замотала ногу. Я не была уверена, в настроении ли напарница общаться, поэтому просто молчала. После небольшой паузы черты ее лица смягчились, и она заговорила:

– А что там с кокосом?

– Тот, что ты схватила, раскололся, но разведывательные дроны смогли раздобыть другие. Правда, оказалось, что они сгнившие внутри. Как бы то ни было, раньше ничего подобного в лесу не встречали, поэтому взрослые занимаются этим вопросом.

– А… а Дэни? Она все еще злится на меня?

Я растерянно посмотрела на Хару. В такие моменты она напоминала мне нашкодившего подростка.

– Нам она про тебя ничего не говорила. Да и она не тот человек, чтобы обсуждать других за глаза. Сама знаешь.

– Дэни меня чересчур опекает. Она была против, чтобы я ходила на разведку. Говорила: «Вот наткнешься на выживших диких животных или мародеров, и что тогда?» Но это же смешно. Для меня опасно, а для других, что ли, нет?

– Она просто беспокоится о тебе. Амара точно так же ко мне относится. Переживает, но не показывает этого, а если что, то злится про себя.

Хару молчала. Я спросила ее, откуда она знает Дэни. Они не были родственниками, но, вероятно, что-то их связывало. Хару нахмурилась и ответила:

– В Куала-Лумпуре я хотела участвовать в мюзикле и каждый день ходила в театр. Там и познакомилась с ней. Но тогда я ее побаивалась.

В театре Дэни занималась декорациями, а заработанные деньги тратила на краски и холсты, чтобы писать картины. Хару пыталась завести знакомства с артистами мюзиклов, как-то даже пробовалась на роль, но ее не взяли из-за национальности. Но она все равно при каждой удобной возможности ходила в театр, общалась с сотрудниками и актерами. Там ее все полюбили, и Дэни тоже. Но ее тучное телосложение и грубые черты лица пугали Хару.

В театре рассказали, что Дэни скоро устроит свою выставку, и Хару думала даже на нее пойти, но пыль нарушила планы. Разом отменились все концерты и выставки. Некогда оживленные улицы Куала-Лумпура наполнились криками спешно уезжающих людей. А потом в один момент наступила тишина.

После появления пыли поползли слухи, что по домам ходят военные и проверяют людей на устойчивость, поэтому мама Хару уговорила дочь укрыться в заброшенном театре, где к тому времени уже не было электричества. Туда сбежались многие актеры, кому было некуда податься, и женщины, уклоняющиеся от тестов на устойчивость.

– Мы думали, что там никто искать не будет. Но вскоре ворвались военные. Младшую сестру Дэни поймали. Я запаниковала, не знала, что делать, но она схватила меня за руку и увела оттуда. За пределами Куала-Лумпура мы случайно встретились с другими устойчивыми.

Хару с Дэни, Мелией, Янин и остальными скитались за пределами купола, пока не нашли старую деревню, где располагался НИИ. Так что они знакомы давно и вместе пережили ужасные времена.

Когда я размышляла про непростые отношения, связывающие Дэни и Хару, я вспоминала про свои двойственные чувства к Амаре. Я чувствовала себя то виноватой перед ней, то обязанной, а иногда я просто ее ненавидела. Наверное, что-то подобное испытывали и они по отношению друг к другу.