Оранжерея на краю света - [19]

– Ты же прочитала мое письмо? Открой, прошу тебя. У нас появился шанс доказать всем, что твой рассказ – не выдумка!

Они подождали еще некоторое время, но ничего не происходило. Наоми не хотела их видеть.

– Наоми, прекращай! Хватит уже упрямиться.

Рудан уже начал было терять надежду, понимая, что его знакомую не переубедить, как вдруг дверь резко распахнулась. Перед ними, опершись на серые ходунки, стояла пожилая невысокая женщина с ясным взглядом. Аён собиралась поздороваться, но Наоми ее перебила:

– Рудан, ты считаешь, что это нормально – вот так заявляться? Мне нужно обработать травы. Если я сейчас это не сделаю, они испортятся. Вы вообще знаете, сколько они сейчас стоят? Ну все, уходите.

Наоми была не очень приветлива. Рудан говорил Аён, что они друзья, но она уже начала сомневаться в его словах.

– Ну Наоми, ты чего? – жалобно пробормотал Рудан, видимо, привыкший к такому поведению подруги.

Наоми, прищурившись, взглянула на него, но ничего не сказала и закрыла перед ними дверь.

Похоже, все попытки попасть в гости к «ведьме» были бесполезны.

– Рудан, можно я сама попробую? Подождите меня внизу.

Аён вновь постучала в дверь. Послышались шорохи. Аён почему-то казалось, что у нее получится переубедить Наоми. Непохоже, что женщина настроена враждебно. Глубоко вздохнув, Аён решилась:

– Наоми, меня зовут Аён. Я работаю экологом в Корее. Я приехала, потому что мне очень нужно узнать, что вам известно про мосвану. Извините, что пришла без приглашения. Вы не могли бы уделить мне немного времени? Мне очень нужно услышать эту историю. Именно от вас.

Аён ожидала, что Наоми ее проигнорирует или начнет ругаться, но этого не случилось. Дверь неожиданно открылась. Аён испуганно посмотрела на Наоми. На сей раз эта пожилая женщина казалась куда более благосклонной.

– Я устала от Рудана. Он докучает мне чуть ли не каждый день, носится вокруг меня, как будто я уже умираю. Мне это все не по душе. – Наоми пожала плечами. – Приди вы одна, я бы вас уже давно впустила. Что тут такого-то? – И жестом пригласила Аён в дом: – Заходите.

Несмотря на мрачный внешний вид, внутри дом был очень уютный. Аён ожидала увидеть повсюду разнообразные приспособления, которыми орудует целитель, а в воздухе уловить запах настоев. Но все оказалось совсем не так. Видимо, про травы Наоми сказала, чтобы был повод прогнать Рудана.

Пока Наоми варила кофе, Аён положила свой подарок на стол и огляделась. На стене висело много фотографий, на одной из которых она узнала двух молодых сестер в многолюдной компании. Наверное, снимок был сделан в те времена, когда их звали Ланганскими ведьмами. За стеклом в шкафу виднелись наградные дощечки. Надписи были на амхарском, но Аён могла догадаться об их содержании. В этот момент зашла Наоми с кофейным подносом и заговорила:

– Про нас много кто слышал. Участники симпозиума тоже наверняка нас хорошо знают. Все говорят, что это благодаря нам в Эфиопии так хорошо развита экология. Мы внесли неоспоримый вклад в Реконструкцию.

– Там так написано?

Наоми взглянула на фотографии и сказала:

– Была б моя воля, я бы все это давно выбросила. Храню их ради Амары. Нас завалили наградами, но даже не удосужились выслушать должным образом. Заставили нас молчать.

Аён не знала, что ответить. Наоми поставила перед ней чашку с кофе.

– Эти наградные дощечки поставила Амара. Десять лет назад сестра была другой. Сейчас она все забыла – кто мы, что сделали. Теперь она тоже верит во все эти сказки про то, что мы лекари, ведьмы, герои Реконструкции. Может, оно и правильно. Лучше забыть о тех ужасах, с которыми мы тогда столкнулись.

Аён уже не силилась что-либо понять, но все же спросила:

– А где сейчас Амара?

– В больнице. Для своего возраста она еще очень хорошо держится, но память стала подводить. В какой-то момент наши с ней воспоминания стали различаться, как раз когда появились эти фотографии. Мы с сестрой по-разному реагируем на смену времени года и даже суток. Когда все хорошо, живем вместе в этом доме. Но как только наступает пора туманов, Амара попадает в больницу.

– Туманов?

– Да, для Амары это серьезная травма. Для меня тоже, но я легче их переношу.

Наоми сделала глоток кофе и продолжила:

– Аён-сси, вы же эколог, да? На самом деле, мне особо нечего вам рассказать. Я не разбираюсь в растениях. Да и травником-то меня не назовешь. Амара лучше все знает. Жаль, что вы пришли в такое время. Сестра бы много полезного могла рассказать.

Аён заметила, что женщина обратилась к ней на корейский манер. Она хотела спросить, откуда Наоми знает этот корейский суффикс, но постеснялась.

– Наоми… Я не в курсе, что вам сказал Рудан, но я приехала не за тем, чтобы узнать, как контролировать мосвану. Конечно, неплохо было бы научиться укрощать это растение, но я пришла к вам с другим вопросом. – Голос Аён чуть дрожал, но, собравшись, она продолжила: – Я изучаю экологию эпохи Пыли и Реконструкции, в том числе различные мутации растений. Так вот, мне поручили выяснить причины неуправляемого распространения мосваны в корейском городе Хэволь. Я почитала о ней и наткнулась на кое-что крайне удивительное. Мосвана хранит много тайн. Но вам они должны быть известны. Я часто встречала ваше имя в записях устных преданий начала Реконструкции. Тогда растение называли не мосваной, а «сиянием славы» или как-то так. Вы с Амарой известны как травники, которые готовили для простых людей лекарственные настои, в том числе из мосваны. По словам свидетелей, именно вы привозили ее в разные уголки Эфиопии и спасали жизни миллионам людей.