Оранжерея на краю света - [18]

На следующий день Аён выступила с докладом про изменения в вегетации растений Корейского полуострова. Особого интереса у слушателей ее изыскания не вызвали. В тот день все обсуждали вторичную экосистему нового вида, появившуюся в Северной Европе. Эта тема, в свою очередь, не интересовала Аён. Ее мысли занимало другое.

На следующий день в отеле открылась масштабная выставка, посвященная шестидесятилетию Реконструкции. Помимо зала экологии здесь были представлены и залы смежных областей, а также приборы, которые использовались при разработке дизассемблера. Аён осмотрела их весьма бегло. Все считали, что дизассемблер – великое достижение человечества, но она едва ли могла согласиться с этим амбициозным заявлением. Люди, из-за которых мир оказался на грани уничтожения, восхваляют сами себя за то, что в последний момент смогли предотвратить катастрофу. К счастью, на выставке было много занимательных материалов, посвященных экологии пыли.

Так прошло четыре дня. На первом в своей жизни заграничном симпозиуме Аён думала лишь про мосвану.

В воскресенье участники симпозиума поехали на экскурсию в горы Энтото. Там на высоте более трех тысяч метров над уровнем моря можно было полюбоваться богатой тропической высокогорной растительностью. Аён расстроилась, что не сможет посмотреть на уникальную местную флору, но ее ждали более важные дела.

Аён договорилась встретиться с Руданом в кафе «Натали» в центре Аддис-Абебы. Она пришла заранее, поэтому пришлось некоторое время его подождать. Аён общалась с Руданом только по электронной почте, но сразу узнала его в толпе. Это был крепкий мужчина лет сорока.

– Добрый день! Я до последнего не верил, что вы придете. Думал, вдруг это чья-то шутка.

Рудан первым начал разговор и сразу показался Аён общительным.

– В принципе, я неплохо владею амхарским, но мой родной язык – оромо. Переводчик пока еще не очень хорошо его распознает, поэтому лучше буду говорить на английском.

По рассказу Рудана, он не имел никакого отношения к экологии или ботанике и рано забросил учебу, но в двадцать с лишним лет ему довелось участвовать в работах по реконструкции пустошей. Там он познакомился с Ланганскими ведьмами, как прозвали сестер Наоми и Амару.

– Как я уже сказал, я до последнего не верил, что вы придете. Я не привык тратить время впустую. Но по вашему письму понял, что вопрос для вас важный. К тому же я навел справки и убедился, что сотрудник НИИ с вашим именем действительно существует. Я встречался со многими журналистами, но, услышав мой рассказ, они все как один говорили, что это какая-то бессмыслица. В итоге о «ведьмах» все же несколько раз написали в местных журналах, после чего на меня посыпалась волна критики. Точнее, на Амару. Вы первый ученый, с которым я разговариваю на эту тему и который отнесся ко мне серьезно. Вы сказали, что работаете экологом, и это меня тоже удивило. Зачем вам вдруг писать что-то про мосвану на сайте Доктора Стрэнджа? Но в программе симпозиума, выложенной в интернете, было ваше имя, так что я отбросил все сомнения. Очень рад, что наконец-то нашлось подтверждение рассказам Наоми и Амары.

Аён показалось, что она начинает понимать чувства Рудана, как вдруг выражение его лица изменилось.

– Но есть одна проблема… Та, с кем мы планируем встретиться, не хочет никого видеть.

По словам Рудана, истории о мосване рассказывала всегда старшая сестра, Амара, но постоянные издевательства и насмешки людей вынудили ее замолчать навсегда. Она уже давно ни с кем не общается. Рудан пробовал убедить ее встретиться с Аён, но в ответ получил лишь холодный отказ. Вероятно, обида так и не прошла.

– Поэтому мне пришлось обратиться к Наоми.

– И она тоже отказалась?

– Я уверен, что она видела мое письмо. Но не ответила. Трубку тоже не берет. Но беспокоиться не о чем. Наоми мне доверяет. Я оставил ей сообщение, предупредил, что мы сегодня придем.

Аён расстроилась.

– Простите, но… вы думаете, это хорошая идея? Мне кажется, Наоми не будет нам рада.

– Аён, не все великие идеи и открытия сразу получают поддержку. Но несмотря на разочарование, надо все равно идти до конца.

Рудан пожал плечами. Аён не знала, как отнестись к его словам, она представляла их встречу иначе. Помолчав, она сказала:

– Мне кажется, заявляться вот так к ней домой – неприлично. Может, вместо нее вы мне все расскажете? Вы ведь тоже знаете правду.

– Нет, так не пойдет. Я не был свидетелем событий. Только сестры могут раскрыть все детали.

Рудан был непреклонен, и в конце концов Аён сдалась и последовала за ним.

Наоми жила на окраине города. Дома́ там стояли вплотную друг к другу. Пройдя через узкий переулок, в котором едва мог поместиться один человек, они поднялись по железной лестнице. Стены дома были выкрашены в мятный цвет, кое-где краска облупилась. Старая темно-коричневая деревянная дверь едва держалась на петлях. Кнопки звонка нигде не было. Рудан постучал. За дверью послышался шорох.

– Наоми, это я, Рудан. Я привел того эколога.

Ответа не последовало. Рудан приложил ухо к двери. Было слышно, что в доме кто-то есть. Они ждали, но дверь так никто и не открыл. Видимо, Наоми была не рада незваным гостям.