Оракул смерти - [4]

В то же мгновение черные нити распались, и киммериец почувствовал, как силы вновь возвращаются к нему.

* * *

– Зря ты оставил меня здесь, – сказала Корделия. – Возможно, на двоих у него не хватило бы колдовства.

– Пожалуй, – согласился Конан. – Но бросать их тоже нельзя. Это мог быть отвлекающий маневр.

Стефан застрял в расщелине. Герцог пытался пихнуть его сзади, но мешала корзина.

– Я должен знать, что сказал Оракул, – продолжал киммериец. – Герцог вряд ли ответит, значит, придется самому идти в Храм.

– Но разве провидец вправе открывать тайну предсказания-другим людям?

– Наверное, нет. Но жрецы думают иначе. Чем громче огласка – тем больше идет паломников. Ты можешь сидеть в Святилище хоть месяц, выслушивая чужие пророчества. Вот почему эта тварь уже ждала нас на горной тропе…

– Голову вперед суй! – приказывал герцог. Стефан послушно сучил ногами, обсыпая его гравием.

Конан обернулся к расщелине.

– Когда наши друзья освободятся, – произнес он, – скажи им, что я ушел на разведку. Уверен, Альдо будет рад любому предлогу, лишь бы дать отдых ногам.

Размытые отсветы витражей ложились на белоснежный пол Храма. В этих неясных тенях можно было, хотя и с большим трудом, различить оставшиеся па стекле фигуры.

Но отчего-то казалось, что нет больше среди них ни победителей, ни низвергнутых в прах. Там, высоко на окне, они торжествовали и плакали; здесь, на холодном полу, им оставались лишь тоска и отчаяние.

Оракул сидел на верхней ступени лестницы, поднимавшейся к алтарю. Его голова была опущена, тонкий палец чертил неясные фигуры средь отблесков витражей.

Конан шагнул вперед.

– Стражники пропустили меня, – сказал он. – Ты знал, что я приду?

– Конечно, – ответил пророк. – Я же Оракул. Он поднял глаза и посмотрел сквозь Конана.

– Впрочем, мой дар здесь ни при чем. Я сказал герцогу, что лишь ты один можешь спасти его сына. Естественно, тебе захотелось узнать, почему.

Пророк улыбнулся.

– Как видишь, это простая логика. Не обязательно быть провидцем, чтобы знать будущее.

Конан подошел ближе. Он не мог разговаривать с сидящим стоя, и потому опустился на ступеньку рядом с Оракулом.

– Десятки людей ждут у Храма, – произнес он. – Может быть, сотни. Я отнимаю их время.

– Нет, – отвечал провидец. – Мне нужен отдых, как и всем другим. Обычно я просто сижу здесь и смотрю на свет. Мне почти не с кем поговорить – кроме тех, кто пытается заглянуть сквозь меня в будущее, как через дверь. Я рад твоему приходу.

– Сын герцога обречен? – спросил Конан.

– Мир соткан из тысячи случайностей, варвар. Порой человек думает, что перед ним развилка – а на самом деле, это конец пути, и его могильная плита станет дорожным камнем для тех, кто пройдет следом…

Кончик пальца провел по неясным отблескам света.

– Сын герцога Альдо может стать великим воителем. В двадцать шесть лет, он встретится в бою с Багряным Молохом – и умрет. Или одержит верх. В сорок один год, бросит вызов Мертвому Единорогу – и проиграет. Впрочем…

– Даже тогда у него будет шанс победить, – продолжил за Оракула Конан. – Небольшой, но вполне реальный. Иначе опытный воин не выйдет на поле битвы.

– Вижу, ты понял главное, – кивнул предсказатель. – Наша судьба не записана где-то в небесной выси, на божественных скрижалях. Она заключена в нас самих – так же, как в крошечном зернышке таится прообраз большого, гордого дерева. Порою от нас зависит, сумеем ли мы вырасти. Порой – от других людей.

– Сегодня я могу спасти этого ребенка? – Да.

– Объясни мне, как. Провидец рассмеялся.

– У тебя чистое сердце, варвар. Может быть, слишком чистое для нашего мира. Ты согласился помочь герцогу – хотя, уверен, он уже походя нанес тебе множество оскорблений. А теперь ты даже не задал мне главного вопроса…

– Какого?

– Стоит ли спасать этого ребенка? Я ведь не сказал тебе, кем он станет. Возможно, сейчас ты приводишь в мир демона, который прольет кровь сотен тысяч невинных. А если вспомнить, каков его отец – вряд ли на яблоне вырастет слива, Конан.

– Я не могу бросить младенца на смерть.

– Браво! Сам я не в силах вмешиваться в судьбы других. Порой я проклинаю этот запрет, наложенный на меня богами. Но чаще всего, я рад, что груз ответственности не лежит на моих плечах.

Он поднялся, и киммериец последовал его примеру.

– Запомни, Конан. Прежде, чем зайдет солнце – сын герцога Альдо умрет, и смерть его будет столь ужасна, что небеса содрогнулись бы – будь в них хоть капля сострадания. Ты можешь спасти его. А как – ты узнаешь сам.

* * *

– Так и сказал? – серые глаза Корделии расширились. – Нет, Конан, лучше бы я пошла.

Этот Проракул станет гораздо любезнее, если увидит, как его кишки вываливаются изо рта.

Киммериец отвечал рассеянно, почти не слушая ее:

– Мне показалось, он хороший человек, Кор-ди. Чем больше ты делаешь добра для других людей – тем яснее видишь свое бессилие помочь всем.

Девушка надулась. Она была уверена, что люди делятся не на хороших и плохих – а на живых и мертвых.

Альдо поднялся с большого серого камня. Герцог пошатнулся – ноги плохо слушались после целого дня, проведенного в пути. Стефан метнулся было к хозяину, чтобы поддержать его, но вэдюследиий момент так и не решился.