Опыты научные, политические и философские (Том 3) - [5]
Для дальнейшего пояснения этого постепенного упадка титулов и для подтверждения выведенного заключения не лишним будет заметить мимоходом, что старшие из них, как можно было ожидать, более других утратили свой прежний смысл. Так, Master - слово, которое по производству своему и по тождественности родственных ему слов в других языках (франц. maitre вместо maister, голл. Muster, русск. мастер, датск. Meester, немец. Meister) оказывается одним из древнейших выражений господства, стало теперь придаваться только детям и, в измененном виде mister, людям, по положению своему стоящим непосредственно над крестьянами. Далее, knight, древнейший из почтенных титулов, стал ныне самым низким; и knight Bachelor, низшая степень рыцарства, есть вместе с тем и самая старинная. Точно то же можно сказать и относительно пэрства: барон есть самое раннее и вместе наименее высокое из его подразделений. Этот постоянный упадок всех почетных названий делал по временам необходимым введение новых титулов для обозначения отличия, которое утрачивалось первоначальными титулами вследствие всеобщности их употребления, точно так, как привычка наша злоупотреблять превосходными степенями прилагательных, ослабив постепенно их силу, вызвала потребность в новых. И если в течение последнего тысячелетия процесс этот имел столь резкие последствия, то легко можно понять, каким образом, в течение предшествующих тысячелетий, титулы богов и полубогов стали употребляться относительно всякого могущественного лица, а наконец и относительно просто уважаемых лиц.
Если от почетных имен мы обратимся к фразам, выражающим почтение, мы и здесь найдем тождественные факты. Восточная манера обращения, употребляемая в отношении обыкновенных людей: - "Я твой раб", "Все, что я имею, - твое", "Я твоя жертва", - приписывает лицу, к которому обращаются, такое же величие, какое выражают Monsieur и my Lord, т. е. характер всемогущего правителя, столь неизмеримо превосходящего того, кто говорит, что последний должен признать его своим владыкою. Точно то же и с польскими выражениями почтения "Падаю к ногам вашим", "Целую ваши ноги". В лишенных всякого значения подписях наших на церемонных письмах "Ваш покорнейший слуга" видно то же самое. Даже простая подпись "Преданный вам", истолкованная сообразно ее первоначальному значению, выражает отношение раба к господину. Все эти мертвые формы были некогда живыми воплощениями фактов, служили действительными свидетельствами покорности высшей власти, потом они естественно стали употребляться людьми слабыми и трусливыми для умилостивления тех, которые стояли выше их, мало-помалу они стали считаться чем-то должным всякому и, путем постоянно расширявшегося злоупотребления, утратили свое значение, как Sir и Master Что фразы почтения, подобно титулам, употреблялись вначале только относительно бого-государя, на это указывает факт, что они, подобно титулам же, употреблялись впоследствии как относительно бога, так и относительно государя. Религиозное поколение всегда в значительной мере состояло из заявлений покорности, признания себя слугами божьими и совершенного предания себя воле божьей. Таким образом, и эти обычные фразы почтения имели, подобно титулам, религиозное происхождение. Но в употреблении слова вы как местоимения единственного числа, может быть, наиболее резко проявляется популяризование того, что некогда было высшим отличием. Это обращение во множественном числе к единичному лицу было первоначально почестью, воздававшейся только самым высшим лицам, соответствовало императорскому "мы". Теперь же, будучи придаваемо последовательно все более и более низким классам, оно стало всеобщим Первобытное ты (thou) употребляется теперь только одной сектой христиан да еще в некоторых уединенных местечках Вы же, сделавшись общим для всех классов, утратило вместе с тем всякие следы почета, некогда связанного с этим словом
Но происхождение обычаев из форм покорности и поклонения яснее всего проявляется в способах приветствия людей между собой Заметим прежде всего значение слов "привет" и "поклон" У римлян salutatio состояло в ежедневном выражении почтения клиентов и подчиненных их патронам То же значило оно и у граждан по отношению к войску. Следовательно, самое производство английского salutatio внушает идею покорности. Переходя к частным формам obeisance (заметим опять это слово), начнем с восточного обыкновения обнажения ног. Первоначально оно было знаком почитания как Бога, так и короля Моисей, сделавший это перед неопалимой купиной, и магометане, которых по обычаю приводят к присяге над Кораном босоногими, служат примерами первого, а обыкновение персиян снимать обувь, являясь перед лицом своего монарха, поясняет второе. Но, как всегда, эта дань уважения, приносившаяся впоследствии второстепенным сановникам, постепенно спускалась все ниже и ниже В Индии она представляет обычный знак почтения, в Турции низшие классы турок никогда не являются перед своими начальниками иначе как в чулках, в Японии это обнажение ног составляет обыкновенное приветствие. Возьмем другой пример. Сельден, описывая церемонии римлян, говорит "Так как было принято или целовать изображения богов, или, при поклонении им, стоять пред ними, торжественно поднимая правую руку к устам, и затем, сделав ею движение как будто посылается поцелуй, поворачиваться направо (что было самой правильной формой обожания), - то скоро вошло в употребление, что и императорам, стоявшим ближе всех к божествам и почитавшимся иными за божества, стали поклоняться точно таким же образом". Если мы вспомним неуклюжий поклон деревенского школьника, который подносит раскрытую руку к лицу и описывает ею потом полукруг, если мы вспомним, что подобный поклон, употребленный как форма глубокого почитания в селах и местечках, есть, вероятно, остаток феодальных времен, - мы найдем причину предположить, что обыкновенный привет приятелю, замеченному на противоположной стороне улицы, изображает то, что первоначально было выражением обожания. Таким же путем произошли и все формы почтения, выражаемые склонением всего тела. Простереться на земле значило первоначально выразить покорность Слова Писания: "Вся положил еси под нозе его" и другие, столь внушительные по своему антропоморфизму: "Сказал Господь Господу Моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих", - подразумевают обычай, ясно выраженный ассирийскими скульптурными изображениями, обычай древних бого-государей Востока попирать ногами побежденных. И если мы обратим внимание на то, что доселе еще существуют дикие, изъявляющие покорность тем, что подставляют шею свою под ногу того, кому покоряются, то нам станет ясно, что всякое падение ниц, особенно сопровождаемое целованием ног, выражало готовность быть попранным, составляло попытку смягчить гнев, говоря знаками: "Топчи меня, если хочешь". Помня далее, что целование ноги Папы или статуи какого-нибудь святого доныне считается в Европе знаком глубочайшего почитания; что падание перед феодальными владельцами было общеупотребительно и что исчезновение этого обычая должно было произойти не вдруг, но путем постепенного изменения формы, - мы имеем повод отнести всякое почтительное склонение к этому глубочайшему из самоунижений тем более что переход тут можно проследить довольно подробно Поклон русского крестьянина, который нагибает голову до земли, и селям индуса суть сокращенные падения ниц, склонение головы есть короткий селям; кивание есть легкое склонение головы. Если б кто-нибудь затруднился вывести это заключение, то следует обратить внимание на то, что самые низкие поклоны употребляются обыкновенно там, где покорность имеет самый унизительный характер; что и у нас более низкий поклон означает большую степень почтения и, наконец, что склонение и теперь еще употребляется как знак благоговения в наших церквях: католиками - перед алтарями, протестантами - при произнесении имени Христа. Вспомнив все это, всякий найдет достаточно доказательств для того, чтобы увериться, что и поклон наш первоначально тоже был одним из проявлений обожания.
В настоящий сборник включены статьи зарубежных авторов второй половины XIX–XX вв., посвященные педагогическим проблемам, актуальным сегодня как для семейного воспитания, так и для школьного обучения.Речь идет о праве ребенка быть тем, кем он есть; о необходимости естественного развития его личности, свободы самовыражения и отказе от давления на него; о травмирующих последствиях страданий, перенесенных в раннем детстве.Педагоги и мыслители того времени выступали за отказ от традиционного воспитания, от схоластического книжного обучения; искали оптимальную модель школы, позволяющую детям самостоятельно «открывать» знания; дающую им свободу самовыражения и реальное самоуправление; превращающую их в трудовое сообщество детей.Сборник адресован родителям, педагогам, студентам педагогических заведений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
Книга посвящена жизни и творчеству видного французского философа-просветителя Э. Б. де Кондильяка, представителя ранней, деистической формы французского материализма. Сенсуализм Кондильяка и его борьба против идеалистической метафизики XVII в. оказали непосредственное влияние на развитие французского материализма.Для широкого круга.
«…У духовных писателей вы можете прочесть похвальные статьи героям, умирающим на поле брани. Но сами по себе «похвалы» ещё не есть доказательства. И сколько бы таких похвал ни писалось – вопрос о христианском отношении к войне по существу остаётся нерешенным. Великий философ русской земли Владимир Соловьёв писал о смысле войны, но многие ли средние интеллигенты, не говоря уж о людях малообразованных, читали его нравственную философию…».
В монографии раскрыты научные и философские основания ноосферного прорыва России в свое будущее в XXI веке. Позитивная футурология предполагает концепцию ноосферной стратегии развития России, которая позволит ей избежать экологической гибели и позиционировать ноосферную модель избавления человечества от исчезновения в XXI веке. Книга адресована широкому кругу интеллектуальных читателей, небезразличных к судьбам России, человеческого разума и человечества. Основная идейная линия произведения восходит к учению В.И.
Писатель Евг. Богат рассказывает о мыслях и чувствах рабочих и инженеров, создающих «думающие» машины, о том, как отражается соприкосновение с «чудом» — новейшей техникой на внутреннем мире нашего современника. Достижения научно-технической революции в условиях социалистического общества обогащают личность, способствуют гармоническому ее развитию.Книга «Чувства и вещи» воюет с мещанско-потребительским отношением к жизни, зовет к углубленному пониманию моральной ответственности перед обществом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.