Опыт словаря нового мышления - [117]

Доминик Кола

Политические партии современной Франции сильны, как никогда, поскольку именно им принадлежит коллективная монополия в сфере отбора политических руководителей. Если определенная организация не обеспечивает кандидата поддержкой своих активистов, всей своей агитационной системой и финансовыми средствами, его шансы на избрание практически равны нулю. Это наблюдается даже в ходе местных выборов, требующих более скромных затрат и долгое время являвшихся приватной сферой деятельности именитых граждан.

Генерал де Голль не скупился на критику «партийного режима» и в результате натолкнулся на сопротивление большинства партий в ходе конституционной реформы 1962 года, вводившей избрание президента республики на основе всеобщего избирательного права, а на деле, сам того не желая, он обеспечил полный триумф этих партий. Мажоритарные президентские выборы, проходящие в два тура, когда только два кандидата, лидирующие после первого тура, участвуют во втором, предоставили партии исключительное право предварительного отбора главных кандидатов и играют основополагающую роль в политической жизни страны. Избрание президента республики на основе всеобщего избирательного права в сочетании с парламентскими выборами по округам в два тура - с 1958 года имело место лишь одно исключение, когда в 1986 году парламентские выборы проводились на пропорциональной основе, - привело к сокращению числа партий, усилило роль профессиональных политиков (выборных лиц и партийных функционеров), повлекло за собой крушение политической карьеры внепартийных деятелей. Таким образом, в V Республике выявилась явная тенденция к усилению власти профессиональных политических деятелей. Их влияние в администрации, выходцами из которой они зачастую являются, возрастает с развитием spoil system на французский манер, они занимают ключевые позиции в средствах массовой информации, определяют согласно собственной логике терминологию и цели дискуссий, охватывающих общество, - все это воспринимается как парадокс, если иметь в виду довольно ограниченную роль, которую Конституция V Республики, первая из французских конституций, включившая партии в определение плюралистической демократии, отводит им в статье 4: «Партии и политические объединения способствуют волеизъявлению избирателей. Они свободно формируются и осуществляют свою деятельность. Они должны уважать принципы национального суверенитета и демократии». К этому парадоксу, связанному с господством политических партий в политической жизни Франции, что расходится с намерениями основателя V Республики, необходимо добавить еще один: сами партии - важнейший элемент демократической игры - не являются «демократическими». Действительно, французские партии объединяют в своих рядах небольшое количество членов (максимум несколько сотен тысяч в каждой из четырех наиболее значительных партий: Социалистической партии, Объединении в поддержку Республики, Союзе за французскую демократию, Французской коммунистической партии). Во Франции в отличие от Великобритании и ФРГ не существует мощной социал-демократической партии, органически связанной с рабочим классом, ВКТ - единственный профсоюз, тесно смыкающийся с партией, а именно ФКП - скорее инструмент реализации политической партии. Если к вышесказанному добавить, что эти элитарные партии функционируют недемократически, хотя некоторые из них формально придерживаются процедур парламентского типа (обсуждение, регулярные выборы руководства), и управляются олигархиями нотаблей и активистов или основываются на бюрократических принципах плебисцита, не говоря уже об ФКП, которая строится на ленинской модели «единства воли», то похоже, они идут к кастовой замкнутости, а их главная забота сводится к самосохранению и обеспечению процветания социальных элит, с которыми они связаны. Именно этот факт с успехом используют демагоги, нападающие на политиков и разоблачающие гегемонию политических партий, именно это в сочетании с проникнутыми ксенофобией и расизмом лозунгами способствовало внезапному появлению, пусть временному, но симптоматичному, крайне правой партии, ловко воспользовавшейся пропорциональным представительством, чтобы широким фронтом выйти на политическую сцену. Третий парадокс: в ФРГ возникла деятельная политическая партия «зеленых», в других европейских странах «зеленые» утверждали свои позиции в качестве группы давления или политической партии, а Франция в середине 80-х годов отличалась ростом избирательного влияния крайне правых, что привело к вынужденному обсуждению навязанных ими тем и к крену вправо всех политических партий.

Борьба политических партий подчиняется элементарным и жестоким механизмам: необходимость завоевания избирательного корпуса, в особенности в рамках политической системы, где победа на выборах одерживается незначительным большинством голосов, вынуждает политические партии занимать схожие со своими ближайшими конкурентами позиции. Правые партии стремятся равняться на крайне правых, едва возрастает сила последних, а левые сползают вправо. Идеологические очертания центра в системе партий все более и более размываются, речи теряют специфические признаки, что позволяет обращаться к максимально широкому кругу избирателей. Партии утрачивают всякую идеологическую определенность, поэтому программы теперь менее важны, чем фигура лидера, побеждающего с тем большей легкостью, чем шире его избирательная база, а ее расширение достигается с помощью замалчивания наиболее острых вопросов.