Опыт словаря нового мышления - [110]

Сравнение Софьи Перовской с бандитками из «Красных бригад» несправедливо, но сама установка сыграла благотворную роль в отечественной истории последних десятилетий. По формуле «терроризм - паразит либеральности» хрущевская «оттепель» могла бы вызвать к жизни террористическое подполье. Но этого не произошло. Советское диссидентство было принципиально мирным, правозащитным движением. Репрессии 60-70-х гг. не вызвали ответных насильственных акций. Люди шли на гибель и изгнание, но не пытались «бунтовать народ». Несколько террористических актов (взрыв в метро, угон самолетов) либо не носили политического характера, либо были осуществлены одиночками.

Будет ли иммунитет России к «терроризму снизу» стойким, сохранится ли он и в условиях более глубокой демократизации нашего общества?

Учитывая, что террористические организации возникли в 70-х гг. не во всех европейских странах, а только в постфашистских демократиях: Италии, ФРГ , Японии, совершенно исключить возможность развития террористических тенденций нельзя, однако сколько-нибудь широкое сочувствие к ним в нашем обществе маловероятно.

Марк Ферро

Сегодня терроризм представляет собой политическую практику, возникшую на пересечении специфической исламской традиции Хошашин XI-XII вв. и западного наследия, возродившегося в XIX веке в движении русских анархистов и социалистов-революционеров. В обоих случаях индивидуальное покушение сочетается с жертвенностью исполнителя, действующего во имя торжества «Веры и Дела».

Данное явление приобрело новый размах в последние десятилетия, когда терроризм стал неотъемлемой частью государственного террора: терроризм - одна из форм государственной политики.

Возрождение явления в XIX веке связывается с развитием национальных движений, с угнетением порабощенных народов, а также с расцветом революционных идей, в частности в России, где терроризм ставит своей целью приблизить крах автократии, гибель которой считается неизбежной. Действия армянских террористов в Османской империи были направлены на то, чтобы приблизить час независимости (нападение на Центральный банк в 1901 году).

И в том и в другом случае терроризм представляется оружием слабых, жертв «государственного террора», которые не имеют иной возможности поднять свой голос. Позже те же причины послужили побудительными мотивами для палестинских сионистов в борьбе против англичан (1946), а затем для алжирских арабов против французов (1954).

Эта аргументация лишает законных оснований террористические действия в условиях современной демократии, когда, несмотря на возможность свободного волеизъявления, все же используются террористические акции: деятельность басков, после того как в Испании восторжествовала свобода, корсиканцев во Франции, ирландцев и англичан в Ольстере и т. д. В Перу террористы из организации «Светлая тропа» громят избирательные участки и урны для голосования, утверждая, что демократические процедуры не более чем обман.

Фронт национального освобождения (ФНО) в Алжире может служить моделью, демонстрирующей динамику террористических действий:

1) террористические акции направлены в первую очередь против символов власти французов: мэрий, полицейских комиссариатов и т. д. и крупных колонистов с целью продемонстрировать рост самосознания арабов;

2) затем - против «поддакивал», то есть арабов, сотрудничающих с французами: башага, администраторов; позднее - против тех, кто извлек выгоду из аграрной реформы;

3) далее - организация совершает покушения на «простых белых», показывая таким образом, что ведется не только политическая и экономическая, но и национальная борьба за изгнание всех французов;

4) одновременно террористы ФНО уничтожали лидеров соперничающих с ними националистических организаций, в частности АНД (Алжирское националистическое движение), обвиняя их в предательстве и дискредитируя их методы борьбы и задачи;

5) наконец, «слепые» террористические акции, например на рынках, где соседствуют мусульмане и немусульмане: террор осуществлялся, чтобы показать, что ФНО превратился в институт власти, которого надо опасаться не меньше, чем французских властей;

6) приобретя, наконец, устрашающую власть (ФНО выплачивалась «дань»), фронт контролировал зоны власти: пути сообщения в ночное время, определенную территорию и т. д.

На этой территории, преобразившейся в государство, организация уже прибегала не к терроризму, а к классическому государственному террору, характеризующемуся очень высокой степенью централизации. Большевистская Чека была прообразом организации, осуществляющей такой террор.

Сегодня перуанская политическая организация, использующая методы террора, восприняла формы из теоретического антиколониального арсенала (Мариятечи), из большевистской практики (Ленин, Троцкий), из государственного террора Мао и Пол Пота.

В других местах наблюдается известный синкретизм, различные движения заимствуют одновременно анархистские традиции бланкизма и формы сверхцентрализованной организации, унаследованные от большевизма и троцкизма.

На стыке пришедших из Европы революционных идей и традиций тайных сект и вооруженных организаций, возникших в недрах ислама, Кавказ стал новым очагом терроризма, чрезвычайно быстро охватившим большую территорию и распространившимся на Ливан и Средний Восток. Среди террористических организаций - палестинские коммандос (террористы типа ФНО), исламские центры, армяне из Асала, а также баски и корсиканцы, коммандос, принадлежность которых трудно определить, а в 60-е и 70-е годы - бойцы Японской революционной красной армии, итальянские и немецкие революционные группы и т. д. Преобладает ультралевая революционная фраза, но ультралевые элементы сотрудничают с традиционалистскими группами, которые борются против демократии, парламентаризма, якобы синонимов экономического империализма и иностранного господства. Антисионизм является более презентабельным средством сплочения, чем антисемитизм, но оба объединяют ультралевых и ультраправых и связывают антиимпериалистическую борьбу с борьбой против западных ценностей.