Опыт путешествий - [28]

Каждый, кто хоть раз был в Индии, знает, что постоянными спутниками туриста становятся рвота, диарея, лихорадка и многое другое. Это было вполне нормально в то время, когда обработанной еды не существовало. То, что мы полностью доверяем содержимому пакетов с едой — это прекрасно; то, что мы можем накормить 60 миллионов людей, не отравив их — еще прекраснее. Но это — достижение прошлого столетия.

Затем что-то пошло не так. Пищевая промышленность становилась все более эффективной, и эффективность встала во главе угла. Процесс стал важнее самого продукта. К примеру, продавцу было невыгодно, что продукты портятся. Поэтому способность еды протухать была уничтожена с помощью науки. Формулы обезжиренной еды с низким содержанием углеводов радовали толстяков, но избавили нас от вкуса пищи. Поэтому вкус пришлось усилить искусственно с помощью очередной сложной формулы. Начинки и глазурь были неплохи на вкус и вызывали привыкание. Так и было задумано. Как именно задумано? Не спрашивайте. Секрет. Коммерческая тайна.

Чтобы каждый день осознанно выбирать хлеб, мы должны знать о нем все, не оставляя рынку возможности регулироваться самостоятельно. Маркировка пищевых продуктов сейчас бестолковая и неполная. Британские производители продуктов совсем недавно отказались от удобной и понятной системы указания содержания сахара, соли и жиров в готовых продуктах. И заявили, что система все только путает, подразумевая, что незнание проще и предпочтительнее.

Мы должны знать гораздо больше о нашей еде и способах ее производства. Каждого школьника следует сводить на экскурсию на скотобойню. Они должны провести день, собирая экологически чистую капусту в октябре. В идеале каждый, кто хочет есть мясо, должен убить и ощипать курицу. Распотрошить рыбу. Вегетарианцы должны собирать ягоду и сами готовить свою поленту. Еда — это кровавое месиво и каторжный труд. Каждый день мы продираемся сквозь ошеломляющее количество информации, но нам нужно больше, ведь информация — это сила, способная управлять рынками. Но это применимо и ко всем этим рынкам натуральной, экологически чистой пищи — продвижение веселого скота и хардиских[58] фермеров, бессовестный пиар здоровья, гомеопатии и долгожительства, не менее лживый, чем счастливые семейства, нарисованные на промышленных упаковках.

Лично я считаю, что ваш диабет второго типа[59] — исключительно ваше решение. Наслаждайтесь. То же относится к вашему весу и тому, что, где и когда вы едите. Я лишь настаиваю на том, чтобы никто не заставлял меня смотреть, как вы поглощаете еду, и не лишал права есть то, что мне нравится. Мы хотим сохранить континент, где выращивают все, начиная от брусники во фьордах и заканчивая инжиром на Кикладах, где мы можем есть куропаток в Инвернессе и свежие сардины на Сицилии. Где безумцы, производящие тысячу видов сыра, оберегают свое ремесло и безумие. Где можно купить панфорте[60] в Сиене или HobNobs в супермаркетах Tesco.

Нам пора повзрослеть и понять, откуда берется еда, отказаться от брезгливости и сказочек про белого бычка. И следует создать правительство, лучше многонациональное, защищающее права производителей и потребителей, поддерживающее стандарты качества и гарантирующее зарплату тем, кто перережет горло вашему завтраку. Мы должны получить всю информацию, тем более что она слишком важна, чтобы оставлять эти сведения на усмотрение предприятий, рынка или тех, кто рассказывает нам сказки о диетах, позволяющих сбросить вес за пару недель.

Цыплята

«Поддерживай ее снизу, вот так, нежно, но крепко. Просунь палец между ног. Ей нравится чувствовать себя в безопасности. Прижми к себе, чтобы она успокоилась. А теперь посмотри на нее». Маленькая курица чуть взъерошивает перья и спокойно устраивается у меня на ладони. Я ощущаю приятную тяжесть, этакую компактную основательность. Под сложным узором перьев скрывается затаившийся динозавр. Круглый, черный и блестящий, как бусина, глаз, смотрит на меня, и я наливаюсь спокойствием. В душе рождается какая-то легкомысленная радость. Курица в моих руках устраивается поудобнее, ритмично покачивая головой, и напряжение покидает меня. Есть только я и эта тихо кудахчущая сама с собой курица, и мы спокойны. В этот момент у нас все в порядке, все идет отлично.

Мужчина, стоящий рядом со мной, говорит: «Держать курицу — ни с чем не сравнимое ощущение». Он прав, я чувствую какое-то особенное удовлетворение. Это необычно и неожиданно, даже чуть стыдно, но совершенно невозможно сдержать улыбку, когда ты держишь курицу. Парень рядом со мной — судья на выставке бентамок. Мы стоим в комнате, забитой курицами и красующимися петухами. «Знаешь, — добавляет он, — люди и цыплята — пожалуй, древнейший симбиоз на планете. Возможно, такой же древний, как человек и собака».

Мы живем друг у друга под крылом вот уже больше десяти тысяч лет.

Ньюбери — довольно необычное место для проведения выставки домашней птицы. Город, знаменитый своим ипподромом и объездной дорогой, определенно заслуживает, чтобы его объезжали. На окраинах стоят промышленные склады и спортивные площадки. Тут центр активного отдыха, и по воскресеньям здесь толпятся семьи, пришедшие поплавать. Пахнет хлоркой, и эхо разносит крики плещущихся коротко стриженых детей и татуированных родителей. Туда-сюда бродят, отжимая полотенца, толстые девчонки в купальниках не по размеру. Все это невообразимо далеко от сельской идиллии. Но если найти дверь, не обозначенную табличкой, то можно попасть в тайную комнату. Возможно, это корт. И здесь ты погружаешься в дивный суетный мир перьев, клювов и хвостов. Клетки, стоящие друг на друге, образуют проходы этого супермаркета для лисиц, пахнущего аммиаком и свежим сеном.