Опыт о законе народонаселения - [49]

XVI О праве бедных на прокормление

Второе важное возражение против моих принципов вызвано было тем обстоятельством, что я отрицаю право бедных содержаться на общественный счет.

Люди, делающие мне это возражение, должны доказать, что обе установленные мной прогрессии или различные степени возрастания населения и средств существования ошибочны, ибо если они справедливы, то вывод, на который они нападают, неоспорим. Если признать обе прогрессии правильными, то из них вытекает, что если каждый вступит в брак, когда ему вздумается, то человеческого труда не хватит для прокормления всех рождающихся. А из этого, в свою очередь, неминуемо вытекает, что право на прокормление не может принадлежать всем людям. Допустим на время, что в какой-либо стране поземельная собственность распределена поровну между всеми жителями. Если при этом условии одна половина населения, побуждаемая благоразумием, станет избегать в своей среде размножения, превышающего доставляемые землей средства существования, то она постоянно будет пользоваться тем же довольством, которым пользовалась при начале раздела. Если, наоборот, другая половина населения усвоит привычку вступать в брак тотчас по выходе из юношеского возраста, когда возникают и сильнее всего действуют страсти, то, очевидно, что эта половина населения впадет в самую безысходную нищету. Спрашивается: на каком законном или справедливом основании может эта половина установить свое право рассчитывать на малейшую часть принадлежащей другой половине населения собственности, которая была приобретена благоразумным воздержанием? Испытываемая этими безрассудными людьми нужда есть следствие их собственного легкомыслия и невежества.

Самый путь, который привел их к нужде, показывает, что если признать их притязания и сложить с них часть заслуженных ими бедствий, то вскоре все общество будет вовлечено в такую же погибель. Добровольные и случайные вспомоществования со стороны богатых людей не мешают бедным пользоваться суровыми уроками природы, когда такая помощь дается с разбором. Что же касается права, то защищать его не представляется возможным до тех пор, пока не будет доказано, что размножение населения в Америке представляет сверхъестественное явление, не зависящее от легкости, с которой можно добыть в ней средства существования. ссылка 34

В действительности, что бы ни было по этому вопросу выставлено бесплодным красноречием, наше поведение, в сущности, всегда доказывает, что этого воображаемого права вовсе не существует. Если бы бедные имели право содержаться за счет общества, ни один человек не мог бы без нарушения справедливости носить платье из хорошего сукна и удовлетворять свой голод мясом. Те, которые защищают это право и в то же время ездят в экипажах, живут в изобилии, даже кормят лошадей на земле, которая могла бы служить для прокормления людей, по моему мнению, находятся в противоречии с собственными принципами. Возьмем какой-нибудь пример, не заботясь о последствиях, которые могут отсюда проистечь, и мы увидим, что Годвин рассуждает с гораздо большей последовательностью. Не полезнее ли отдать кусок баранины, предназначенный для моего обеда, бедному рабочему, который в течение целой недели не ел мяса? Не лучше ли отдать его семье, не имеющей чем утолить свой голод? Если бы эти потребности по природе своей не возникали по мере их удовлетворения, то, без сомнения, было бы весьма полезно удовлетворить их, и я не колеблясь признал бы право тех, которые испытывают эти потребности. Но так как опыт и умозрение неотразимо доказывают, что признание права увеличило бы потребности до такой степени, что не было бы возможности их удовлетворить, и так как попытка осуществить такой образ действий неизбежно повергла бы род человеческий в самую ужасающую нищету, то очевидно, что наше поведение, безмолвно отрицающее подобное право, более согласно с законами нашей природы, чем бесплодное красноречие, отстаивающее его существование.

Творец мира, по чрезвычайной своей мудрости, проявляющейся во всех Его творениях, не хотел, чтобы такой важный закон был подчинен холодным заключениям систематического и умозрительного мышления; поэтому Он вложил в нас страсть сильнейшую, чем простое благоволение. Любовь к себе самому властно и неотразимо предписывает каждому из нас образ действий, которого мы должны держаться и который один только способен обеспечить сохранение и благоденствие породы. Если бы существование всего рождающегося было всегда обеспечено, то всеблагой Творец, несомненно, внушил бы нам такое же сильное стремление помогать ближним, с каким мы заботимся о собственном существовании. Но наше положение требует, чтобы мы заботились преимущественно об удовлетворении собственных нужд. Достойно внимания, что стремление удовлетворить потребности других людей становится деятельнее по мере сужения той сферы, которой мы являемся средоточием, т.е. по мере того, как наша помощь может быть лучше приложена. Так, например, любовь родителей к детям почти граничит с их любовью к самим себе, за исключением немногих редких случаев последний кусок хлеба делится поровну между всеми членами семьи.