Опыт на себе - [5]

И вот, пока мы ели яблочный торт и пили кофе, он со всей серьезностью предпринял попытку обратить меня в мужскую веру. Женщин, отягощенных проблемами, доктор Рюдигер недолюбливает — а кто их любит? Они сами себя не любят, те, кто достаточно умен, чтобы видеть тиски, в которые попали, между мужем и увлеченностью работой, между семейным счастьем и творчеством, между желанием иметь ребенка и честолюбивым стремлением всю жизнь выписывать зигзаги, точно ошибочно запрограммированная кибернетическая мышь. Судорожные потуги, чувство ущербности, агрессивность — все это по-дружески тревожило его последние годы в моем поведении, когда я был женщиной… Короче говоря, только бы я не сошел с ума и опять не угодил в западню, из которой столь счастливо выбрался!

— Э, ты ведь пытаешься обратить меня в мужскую веру, — сказал я, засмеявшись.

— Видишь, — ответил доктор Рюдигер, — теперь ты можешь смеяться над подобным предположением.

— Ну, раз уж мы перешли на остроты, — продолжал я, — может, тебе просто-напросто надоело ходить под началом женщины?

— Это уже не острота, — заявил Рюдигер, — а затаенная обида.

Что ж, по сравнению с таким выпадом я воспринял крепчайшую кубинскую сигару, которую он предложил мне после кофе, как чистый юмор. Тут я увидел Ирену и Беату, они пересекали столовую, направляясь к нашему столику. Крена в своем вечном зеленом свитере вышагивала точно цапля, а бесцветное лицо Беаты бледнили заново выкрашенные пепельные волосы. Бросив взгляд на Рюдигера, я понял: он тоже все это заметил. Нам тотчас пришлось заверить обеих, что мы вовсе не проезжались на их счет. Отчего это женщины всегда предполагают, что двое мужчин, если сидят одни, обязательно проезжаются на их счет?

— Оттого, что они почти всегда так делают, — сказала Ирена.

— Оттого, что женщины много мнят о себе, — сказал доктор Рюдигер.

— Оттого, что женщины по природе своей страдают комплексом неполноценности, — решила Беата.

Я слушал их, но своего мнения не имел, я жил в не очень четкой сфере ничейной земли и ничего, кроме едва заметной ностальгии по женской непоследовательности, не испытывал. Крена, видевшая во мне совиновную жертву бессовестного сманивания в чужой лагерь, поспешила предостеречь меня против возможных попыток подкупа; попытки эти будут предприниматься ради того, чтобы выманить у меня секреты, которых без меня никогда не узнать мужчине.

Я усомнился, но доктор Рюдигер предложил в качестве доказательства историю из классической древности.

Некий грек по имени Тиресий увидел однажды, как спариваются две змеи, и ранил одну из них. В наказание он был обращен в женщину, и ему пришлось спать с мужчинами. Бог Аполлон пожалел Тиресия и подсказал, как он снова может стать мужчиной: ему надобно еще раз подсмотреть тех самых змей и ранить другую. Тиресий так и поступил и вновь обрел свой истинный пол. В это же время великие боги Зевс и Гера поспорили о том, кто получает большее наслаждение от объятий — мужчина или женщина. Компетентным судьей призван был Тиресий. Он утверждал, что мужчина получает лишь десятую долю наслаждения, а женщина испытывает наслаждение в полной мере.

Гера, разгневавшись на Тиресия за то, что он выдал строго хранимую тайну, ослепила несчастного. Желая утешить слепого, великий Зевс наградил его даром ясновидца.

Короткое молчание за нашим столом позволило предположить, что каждый воздержался выдать свою первую мысль. Моя была достаточно странной: кто ослепит меня? Вторая мысль вырвалась у всех как восклицание, смысл которого, однако, следовало понимать по-разному, поскольку вообще-то история доктора Рюдигера была далеко не однозначной. Ирена считала, что и мне следует напомнить о наказания, грозящих за выдачу женских тайн, а Беата тихо спросила:

— Но как же, Тиресий ведь солгал… Беседа мужчин никогда не похожа на разговор в смешанной компании.

Мой энтузиазм испарился. Вместо него примерно на уровне груди я ощутил пустоту. Ничего удивительного. Но лишало меня уверенности вовсе не отсутствие такого женского органа, как грудь, а отсутствие оценивающих мужских взглядов, которые подтверждают, что ты «существуешь».

Свою историю, вы, конечно, понимаете, я рассказываю выборочно и все время опасаюсь, что наскучу вам. Мне никак не удавалось почувствовать себя шпионом, орудующим в тылу врага, нахлобучив лучшую из возможных шапок-невидимок. Зато я познал все трудности применения производных от личного местоимения ля. Кто же не знает, что нас создают надежды, которые возлагают на пас окружающие. Но чего стоило все мое знание по сравнению с первым взглядом женщины, брошенным на меня! НПО сравнению с моими прогулками по городу, который меня не узнавал и стал мне чужим? Мужчины и женщины живут на разных планетах, профессор. Я высказала вам это помните? — а вы, упрекнув меня в субъективизме, ждали, что я отступлю и поклянусь подчинить, как обычно, свои чувственные впечатления и ощущения вашему анализу. И тут я впервые разочаровала вас. Старые уловки не могли тягаться с моим новым жизненным опытом. Мне, однако, хотелось узнать, что получится, если я останусь при своем мнении. Если тотчас не почувствую себя виновной, виновной в непоправимом недостатке характера, из-за которого мы, женщины, как ни жаль мужчинам, не способны видеть мир таким, какой он есть в действительности. Вы, мужчины, прочно держите его в своей сети из цифр, кривых и оценок, не правда ли? Словно грешника, с которым и связываться не стоит. От которого отмежевываются. Наиболее утонченный метод для этого — бесконечное перечисление фактов, выдаваемых нами за научные отчеты.