Опыт борьбы с удушьем - [7]

– Леня, не потому, что как-то неуважительно к тебе отношусь, но просто для дела нужно: Значит, я – начальник. А ты у меня типа шестерка. Так что ты будешь носить за мной портфель.

Палкер согласился, куда же он денется. Номер люкс и лучшие рестораны города за счет Севы компенсировали ношение портфеля с лихвой. Тем более что у Палкера была актерская жилка, а все, что происходило с ними в Ташкенте, очень напоминало театр. Сева рассказывал директорам про решения пленума и наглядную агитацию, торговался с бухгалтерами, а Палкер сидел в сторонке и тихонько посмеивался. Он к этому моменту свою роль уже сыграл. Когда они приезжали на место встречи, Палкер выходил из машины первым и открывал Севину дверь. Сева вылезал, не глядя на него, и направлялся ко входу в здание своей решительной походкой. Палкер следовал за ним на расстоянии в несколько шагов, с портфелем в руках. Жили они с Палкером душа в душу, но один раз между ними вышла размолвка. Палкер захотел поехать на экскурсию по древним городам великой империи Тамерлана. В трехдневный автобусный тур входили Ургенч, Хива, Самарканд и Бухара. Заплатить за экскурсию должен был, по его мнению, Сева.

– Ты хочешь, чтобы я дал денег? Я тебя позвал быть со мной, помогать мне. А ты собираешься свалить, да еще и денег хочешь. Не дам.

– Ты мне даже Ташкент по-настоящему не дал посмотреть! – возмутился Палкер.

– Говорю же тебе, в Ташкенте все как в Москве, нет только московских фарцовщиков и московских проституток. А все остальное то же самое.

– Я тогда на свои поеду, – для патологически скупого Палкера, который дома питался только кашами, это было невероятное заявление.

– Можешь ехать на свои, – пожал плечами Сева. – Но возвращаться тогда сюда ко мне не надо. Сразу вали в Москву.

Палкер обиделся и замолчал, но ни на какую экскурсию не поехал.

В качестве компенсации за несостоявшуюся поездку Сева повел Палкера в Яму.

– Ты чувствуешь, какие ароматы? – не уставал восхищаться он. – Божественные: запах жареного мяса и специй. Фантастика, Багдад, пещера Аладдина!..

Палкер согласился.

Они заказали по двадцать пять палочек сарпанжа – шашлыка из баранины и кабоб жигар – шашлыка из телячьей печени, шурпы литра на два и бутылку водки.

– Можно умирать, жизнь прожита не зря, – сказал Сева, отдуваясь.

– Все равно я тебе никогда не прощу, что из-за тебя я не поехал в Ургенч, – ответил Палкер, отставил тарелку и вытер пот с лица.

– Да чего тебе сдался этот Ургенч? Дыра дырой, – искренне удивился Сева.

– Это древняя столица Хорезма. Интересно посмотреть.

– Да что там смотреть? Хорезмом и древностью там не пахнет. Все это я видел, и единственное интересное место во всем городе, нет, скорее, поселке городского типа, – это где за базаром горох с мясом делают. Очень вкусный. Я, чтобы тебе было известно, осматриваю достопримечательности народные – кабаки.

Небольшая лекция о кабаках, которую устроил Сева Палкеру в Яме

Человек, который не на сто процентов советский, то есть ходит на демонстрации и сидит на собраниях, но ни черта в это не верит, вынужден приспосабливаться к условиям, в которых он живет. Совершенно нет мест, где можно встретиться, а молодым людям – я имею в виду людям до пятидесяти, – хочется где-то посидеть и выпить. Так было всегда, есть и будет. Здесь надо понять следующую социологическую вещь, Леня, и ты как ученый должен со мной согласиться – люди на Земле рождены не одинаковыми, они разные. Один рождается блондином, другой брюнетом, и блондин хоть в задницу себя отымеет, но брюнетом не станет. Люди поделены на страты, и нормальное человеческое желание – подниматься вверх по социальной лестнице. Что такое подниматься? Это значит, человек хочет выделяться на фоне своей социальной группы, в которой он оказался в силу происхождения, образования, материальных достижений или неуспехов, своих интеллектуальных и физических возможностей.

Советский кабак, особенно любой из хороших московских ресторанов, – это единственное место, где люди одновременно могут отдохнуть от того казарменного социализма, в котором мы живем, и почувствовать временное, но превосходство над серой улицей за окном. Поэтому огромное количество командировочных по приезде в Москву обязательно должны попасть в кабак. Ведь ни в одном городе не существует ничего похожего. Третьяковка, театр – это для галочки, а для 99,99 процента приезжих главное – попасть в кабак. Чтобы попасть в ресторан, надо простоять два часа в очереди, на морозе или под палящим солнцем. Я никогда не стоял, я всегда прохожу без очереди и друзей провожу, как тебе прекрасно известно. Некоторые советские люди были в ресторане один раз в жизни и рассказывали мне потом с восторгом и в деталях о своем посещении, что они ели и пили. Когда я в Москве, мы с Женькой ходим в ресторан два раза в неделю.

Хорошие московские кабаки вот какие. На первом месте «Гранд-отель», где я был всего три раза и каждый раз с Женей. Потом он закрылся. Находился «Гранд-отель» в гостинице «Москва», вход был со стороны музея Ленина. «Гранд-отель» считался самым фешенебельным рестораном в городе: серебряная посуда, хрустальные фужеры, официанты в смокингах и белых перчатках, фантастическое обслуживание. Поход нам стоил от трех до пяти рублей с бутылкой вина, то есть очень дешево. Я Жене это объяснил, и она со мной сразу согласилась: в самом лучшем советском ресторане цены такие же, как в самом хуевом кафе, поэтому глупо не ходить в лучшие места. Здесь к тебе с уважением относятся, и вообще, ты чувствуешь себя человеком. Первый раз Женя немного стеснялась. Публика в ресторане была богатая, хорошо одетая, а мы – нищие студенты. Но хоть мы и были почти детьми, нас там обслуживали как взрослых и богатых, высоко стоящих на социальной лестнице людей. Это доставляло удовольствие.