Опылители Эдема - [40]

— Так называемый временной барьер препятствует увеличению скорости сверх определяемой одновременностью, потому что ни один материальный объект не может находиться одновременно в двух местах. Вы не можете покинуть Нью-Йорк и оказаться в Сан-Франциско на час раньше, чем уедете из Нью-Йорка, не выходя из земного отсчета времени, потому что в противном случае вы были бы в Сан-Франциско, находясь в то же время в Нью-Йорке. Но вы не можете быть одновременно в двух местах.

— Ваше объяснение выглядит очень простым.

— Мое знание лежит вне умственных способностей, — скромно признался Халдейн, — Фэрвезер постигается сноровкой ума. Приходится мыслить не общечеловеческими понятиями. Фэрвезер недвусмысленно обращал внимание на природу такого познания в своей работе «Скачок через деформацию времени»; До сих пор некоторые математики не способны постигать его идеи умом.

— Как он мог приложить нечеловеческие понятия к механическим устройствам, вроде кораблей Тартара? Объясните-ка мне это, молодой человек.

— Он этого и не делал, — сказал Халдейн. — Звездолеты работают в соответствии с ньютоновым законом о противостоянии каждому прямому действию реактивного. Он придумал пропульсивную лазерную установку, в которой свет собирается в одной точке для того, чтобы дать импульс до того, как лучи начнут расходиться. Принцип действия точно такой же, как в примитивном реактивном самолете.

— Да, будь я проклят, если есть под солнцем хоть что-то новое. Мне так хочется прожить чуточку подольше, чтобы увидеть, каким будет следующее достижение.

— Если бы я посмел позволить себе пророчество… — начал говорить Халдейн, но в его мозгу засверкала предупредительная сигнализация.

Он подошел к самой последней грани раскрытия идеи, осенившей его подобно северному сиянию во время той глубочайшей зимы его разума, а этот въедливый старик больше похож на судью, чем на присяжного.

Как ни странно, старика не насторожила оборвавшаяся фраза. Герлик отвел взгляд своих водянисто-голубых глаз к окну и мило, до смешного по-человечески, почесался. Болезненные, со вздувшимися венами руки, быстро и суетливо массировавшие иссушенную временем нижнюю часть живота, вызвали у Халдейна чувство жалости. Если этот дряхлый профессор занимается со студентом игрой в кошки-мышки, то Халдейн вполне может считать себя собственной бабушкой.

— Да-да. В последнее время у меня появилось множество неприятностей из-за моих почек. Не думаю, что надолго задержусь в этом мире, но все равно ничего не могу поделать со своим желанием узнать, каким будет следующее достижение.

Он так ненадежно балансировал на кромке небытия, что Халдейну стало за него страшно. И тем не менее в этом обтянутом пергаментной кожей черепе еще горела наивная любознательность то ли ребенка, то ли математика.

— Я плохой пророк, сэр, но может быть, удастся пробиться через световой барьер. Вы не можете быть в Сан-Франциско, прежде чем покинули Нью-Йорк, но тогда вам не обязательно быть и в Нью-Йорке.

— Люди всегда спешат… Сынок, я должен был выяснить, какие чувства вы питаете к людям, в том смысле, что предпочитаете вы работать в составе группы или в одиночку, но мне пора идти На случай, если это судебное разбирательство кончится для вас плохо, есть ли у вас на уме какая-нибудь работа, которой вы предпочли бы заниматься?

— Я не против работы в составе небольшой группы и хотел бы заниматься лазерными лучами.

— Да-да. Вы прагматик. Я запомню это… Ну, не смею вас больше задерживать. Я пойду.

Он медленно поднялся и протянул руку:

— Спасибо за приглашение. Был рад поговорить с вами. Не могли бы вы показать мне туалет, сынок.

Халдейн проводил его до двери и показал, как пройти по коридору к туалету. Торопливо ковыляя к своей цели, Герлик крикнул, не оборачиваясь:

— Передайте поклон отцу, сынок.

Вернувшись в камеру, Халдейн с грустью подумал об увядающем разуме человека, который принес ему извинения за беспокойство, забыв, что говорит с заключенным, и передал поклон человеку, которого уже три месяца нет в живых.

Уныние Халдейна испарилось с прибытием второго собеседника.

Отец Келли XXXX имел невозможный династический номер, появившийся, как результат ожесточенной междоусобной схватки за статус между церковниками иудеями и ирландцами. Группа ирландцев в духовенстве без всяких оснований присвоила себе номера с периода задолго до Великого Голода, обосновывая нумерационную систему знанием предков-священников. Евреи организовали отсчет от своих предков, возможно, начиная с Иисуса. Отец Келли XXXX, по-видимому, решил включить в династическую линию и тех своих предков, которые были друидскими жрецами.

Невозможный номер отца Келли вполне соответствовал его личности. Он был неправдоподобен.

По ту сторону стола победно, реально и зримо на сцене появился человек, представительнее которого Халдейн никогда прежде не встречал. Его длинная черная ряса подчеркивала высокую, широкоплечую фигуру военной выправки. Блеск его черных волос и бровей уравновешивался изысканной белизной воротника. Тонкий, слегка вздернутый нос выглядел таким чувствительным, что, казалось, он вот-вот начнет мелко подрагивать. У него были тонкие губы и квадратная челюсть с раздвоенным подбородком, а кожа имела такую бледность, которая у кого-нибудь другого могла показаться нездоровой, но на лице отца Келли XXXX создавала самый подходящий фон для его темных волос и глаз.