Опять воскресенье - [22]

– Нет, я всегда видела ее только в обществе матери и сестры.

– А между тем вот уже больше года у нее есть самый настоящий жених… И притом всем хорошо известный.

– Да ну!

– В таком случае, отец, она держала это в большой тайне.

– В полнейшей.

– Так говори же, кто он. Не тяни.

– Ее женихом был и – кто знает? – может, все еще есть дон Антонио, пропавший доктор.

– Неужели?!

– Женихом, чтобы жениться или только на ночь?

– Чтобы жениться, Грегория… если, конечно, верить словам учительницы.

– И когда же они встречались?

– Два раза в неделю после двух часов ночи.

– Подумать только!

– По-твоему, Мануэль, такие встречи нормальны для жениха и невесты?

– То же самое спросил у нее и я, только в более Деликатной форме. Но она ответила, что дон Антонио порядочный человек и очень скромный. Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал об их встречах до свадьбы… Говорил, что не умеет быть женихом. А свидания всегда проходили в присутствии ее матери и сестры. Судя по словам Сары, дон Антонио соблюдал все формальности получше самого судьи и никогда не позволил бы себе ничего плохого по отношению к ней.

– Ты повторяешь ее слова.

– Не надо дурно думать о людях, мама. Почему это не может быть правдой? Никто не сомневается в порядочности дона Антонио.

Альфонса слегка приглушила звук телевизора.

– Непонятно только, отец, почему она до сих пор хранила эту тайну и только теперь во всем призналась?

– Потому что жителям нашего города было объявлено, что каждый, кто видел доктора в тот день после шести часов, должен явиться в жандармерию для дачи показаний. А она, по крайней мере до сегодняшнего дня, последняя, кто его видел. Дон Антонио пришел к ней после двух ночи и ушел оттуда около трех живой и невредимый… Но к себе домой не вернулся.

Грегория подала мужу на второе рыбное блюдо.

– Значит, теперь ей уже безразлично, что об их отношениях узнают?

– Конечно, нет. Она поступила так только ради него. И просила сохранить ее тайну, опасаясь, и не без основания, что люди станут думать о ней дурно, как ты, Грегория. Так что держите пока язык за зубами.

– Будь покоен, Мануэль. Мы – великие молчальницы муниципальной гвардии Томельосо.

Мануэль отказался от десерта, попросил усилить звук телевизора и, удобно развалившись в кресле, стал смотреть на экран, попыхивая сигаретой.

Поскольку Плиний лег спать сразу после вечерней молитвы, переданной по телевизору, то в половине седьмого утра уже брился электробритвой в ванной комнате, а ровно в восемь попил утренний кофе и закурил сигарету. Дочь еще не вставала. Она допоздна собирала свои вещи, чтобы перевезти их на новую квартиру. Жена, подав ему кофе, настежь распахнула окна и принялась яростно протирать полы и мебель.

Мануэль всегда поражался жене: сдержанная и мягкая, она становилась неугомонной и резкой, едва начинала, словно одержимая, убирать в доме.

Мануэль еще не слишком хорошо представлял себе, куда пойдет в такую рань, но бодрящая свежесть, врываясь в настежь распахнутые окна, манила на улицу, и перспектива застрять дома пугала его все больше и больше. А потому он поторопился поскорее уйти.

Утреннее солнце заливало все вокруг своим ярко-лимонным светом. Соседи и знакомые здоровались с ним еще осипшими от сна голосами, а беленые фасады домов отражали солнечный свет, словно зеркала. Женщины, пользуясь тем, что на улице было мало прохожих, подметали у порогов своих домов, низко склоняясь и не обращая никакого внимания на водителей мотоциклов и мотокаров.

Не успел Плиний дойти до почтамта, как позади снова послышалось знакомое шарканье. Наверное, Доминго Паскуаль очень торопился, потому что шарканье было отрывистым и частым.

Как и в прошлый раз, Мануэль не обернулся, а продолжал идти, привычно размахивая руками. Когда он проходил мимо монастырской школы, шарканье почти настигло его, а у газетного киоска Доминго Паскуаль поравнялся с ним.

– Добрый день, Мануэль, – поздоровался он с начальником муниципальной гвардии своим чуть сипловатым голосом.

– Здравствуй, Доминго. Что скажешь? – отозвался Мануэль с деланным равнодушием.

– Мне надо кое-что сообщить вам.

– Говори, слушаю тебя.

Едва Доминго заговорил, как шарканье прекратилось.

– Это касается доктора, который пропал ночью.

Плиний насторожил уши.

Доминго Паскуаль помолчал, словно раздумывая, с чего начать, и в ту же секунду снова зашаркал ногами.

– А откуда тебе известно, что он пропал ночью?

– Так ведь на другой день он нигде не появлялся.

– …И что же ты хочешь сообщить мне?

– У доктора дона Антонио была невеста или что-то в этом роде.

Доминго Паскуаль взглянул на Плиния, желая увидеть, какое впечатление произвели его слова. Но Мануэль даже бровью не повел. Доминго явно растерялся.

– Кто она? – спросил наконец комиссар нехотя.

– Донья Сара, учительница… Доктор приходил к ней домой в ту ночь и ушел оттуда в три часа, преспокойненько покуривая сигарету.

– И сел в машину? – схитрил Мануэль.

– Нет, он был без машины.

– А ты откуда знаешь?

– Его видела моя сестра. Мы живем рядом с домом учительницы. Хотя я уверен, что доктора видел еще кое-кто из жителей нашего квартала.

– Мне казалось, жители в вашем квартале рано ложатся спать.