— Не спеши, — буркнул Кузьмин. — Мы как раз и решаем, нужен ли ты — и вообще кто-либо из командирского корпуса. Нам сначала надо решить, что мы-то собираемся делать? Женя, твое мнение?
Гафаров пожал плечами. Кузьмин упорно ждал ответа.
— Лично я… присягу давал, — нехотя высказался Гафаров. — С тех пор многое изменилось, конечно. Нет тех, при ком присягал. Никого, собственно, нет.
— Ну и? — поощрил Кузьмин.
— Ну и я-то есть. И родина — вот она. И я верен присяге! Даже если останусь один. Выведу своего «Гепарда»…
— С которого вооружение сняли!
— А он и без пушек на многое способен. В любом случае, уж Город-то я не оставлю! Куда я без него? Как он без меня?!
Повисло неловкое молчание. Вот почему всегда так: выскажется человек искренне — а всем неловко, словно что-то неприличное подглядели?
— Присоединяюсь, — поднял руку Чученов. — Присяга правильная была.
— Присоединяюсь, — сказала Лена Елисеева своим чудным голосом — по кабинету словно музыка пронеслась.
Ну, это как раз понятно. Чтоб Лена да куда-то от Гафарова… Но даже Эдик пробормотал что-то невразумительное, вроде как тоже верен. А он даже и не командир, а вовсе журналист.
— Ну что вы творите, ребята! — скривился Кузьмин. — Ребята, ну вы же не сумасшедшие! Ну выйдем мы, такие крутые пять пограничников, встанем в Золотых воротах… с чем?! С полицейским вооружением?! С наручниками и шокерами? Повяжем полк бронепехоты — что нам стоит, мы же герои! Чужие-то явно за их спинами пойдут!
— Саша, это не в твоей компетенции! — резко вмешалась Александра. — И — Чужие пойдут первыми! Им нужно понять, что такое наш Город. Они войдут в Город до того, как его разломает бронепехота.
— А хоть бы и так! С шокерами против чужих десантников! А за ними — полк бронепехоты! А за ними — БТРы огневой поддержки! И парочка тяжелых танков, чтоб снести Золотые ворота! А за нами — никого!
— У нас есть командирский корпус, — задумчиво сказала Александра.
— Вот мы и пришли к главному вопросу, — поднял ладони Чученов. — Все согласны, что он главный? Ребята, спокойно. Сейчас мы решаем главный вопрос: вмешиваем в боевые действия командирский корпус — или действуем, полагаясь только на собственные возможности?
— А что решать-то? — рявкнул вдруг Кузьмин. — Мы — воины! А если Дед завалит бронника — он по десяти статьям преступник и убийца! А я завалю — мне орден, потому что я выполняю приказ и служу родине! В наши игры гражданских не вмешивать!!!
— А это не тебе решать! — заорал и я, наконец взбеленившись. — Я за Город любому глотку порву! И вся моя пятерка тоже! И Смирнова! И «горные орлы»! И объясните наконец, о чем кричим!!
И все замолчали. Как будто испугались чего-то.
— Дмитрий Евгеньевич, мы же просто спорим, — неуверенно заметил Чученов. — Отпустите стул все же… Вопрос очень сложный. Возможны бои, а командирам убивать нельзя, вы же не военные. Вас посадят всех, если не убьют сразу. И корпус не вооружен.
— Ну… если так, — смешался я. — Тогда конечно…Вызывайте войска, а командиры будут блюсти Город, все равно никто, кроме нас, этого не умеет. И объясните, что происходит, н-н-наконец!
Щелкнули блокираторы. Ну не защищенное помещение, а проходной двор!
В открытую дверь шагнула высоченная женщина. Внимательно скользнула холодным взглядом по собравшимся. И, конечно же, озадаченно уставилась на меня! На кого-то она была неуловимо похожа. Короткая светлая прическа. Огромные синие глаза. Лицо пронзительной красоты. Стройная. Ну, при этаком росте сложно не быть стройной. На узкой талии пояс с замысловатой вытянутой пряжкой. Комбинезон технический, робототехники в таких ходят. Робототехник? Нет у них двухметровых красавиц! И еще: при двухметровом росте нет лошадиной костлявости спортсменок-баскетболисток, а есть тигриная мощь и та же постоянная настороженность. Ну не припоминаю я такой! А должен бы, в своем-то Городе…
— Маша? — неверяще спросил Чученов.
Ну надо же! Вот эта красавица — Маша Остапчук?!
— Иван Алексеевич просил вам передать, — неторопливо сообщила она, — Чужие здесь.
Повернулась и плавно вышла. Вроде и не торопилась, а раз — и нет ее. Знаю я такую неторопливость, У мастера Раскина наблюдал. Вот так шагнет неторопливо вроде — и летишь куда попало, полон рот земли…
Валькирия исчезла, как видение, и тут обнаружилось, что она не одна приходила. Какой-то бледный паренек все время держался за ней. В дверях он замялся, словно что-то внезапно вспомнил, и пробормотал:
— Он сказал биться до конца. Он сказал, что придет, как только сможет вернуться. Он сказал, что есть и еще дети Болдуина…
— Что Он сказал еще? — ядовито осведомился Кузьмин.
Паренек оскорблено вскинулся и уставился на Кузьмина. Ого! И не боится ничуть!
— Он сказал: Город не только ваше творение! Многие в него душу вложили! И — включите видеоконференцию, если уж решаете судьбу Города! Вы сделали первые правильные шаги, вот и не сворачивайте!
И злобный паренек удалился.
— Ну включим, — пробурчал Кузьмин. — Ну обсудим, вече устроим, наоремся всласть — а толку? Пока сами хоть что-то не решим, смысла нет раскрываться.
— А разве мы еще не решили? — удивилась Александра.
