Опустошенный север - [2]

Впрочем, много ли Ксения видела, сидя в карете? Всё это предубеждение, потому что ей не нравилась сама атмосфера. Ушла смешливость в людях, нет лёгкости в общении между мужчинами и девушками, в тавернах не танцуют по поводу и без, не флиртуют, не подначивают друг дружку. Даже рынки более молчаливы, чем в южным землях бывшего Метрополиса. У неё как крестьяне выпьют, так такой диспут могли закатить, такую философию выдвинуть, что учёным мужам только с блокнотиками бы сидеть, да конспектировать. А здесь? Пьют, едят, шепчут друг другу новости и осуждают, если кто чуть громче себя проявит.

Ксения одёрнула сама себя. Ведь южане поначалу ей казались немного вульгарными, громкими, яркими и хитрыми. Чего же сейчас она нос воротит? Быть может здесь люди более деликатные, сохраняют личную дистанцию, не суются в чужие дела бесцеремонно? Девушка, а старше землянка сейчас не выглядела, смотрела в окошко, пытаясь увидеть истину, но безуспешно. Тучи наползли на небо, морось повисла в воздухе и грязь, чавкающая под колёсами, успешно сбивали положительный настрой к справедливости, и хотелось только ворчать, как вокруг всё плохо, не по-привычному, а лучше уже наконец приехать домой, обустроить себе комфортный уголок и написать письмо мальчикам. Вот у кого сейчас форменный дурдом! Новая обстановка, люди, обязанности, требования, сплетни, подхалимаж, и нет мамочки рядом. Вздохнула и неосторожно стукнулась лбом об стекло. Карета немного резковато остановилась.

— Ксюшенька, приехали, — открыл дверцу муж, и едва девушка приготовилась вылезать, он ловко подхватил её и внёс в таверну.

— Мы у твоего знакомого? — тихонько спросила она, с любопытством подглядывая из-за плеча.

— Да моя сладкая, Харн снял нам комнату на верхнем этаже, там почище и потише, а ребята будут внизу. Возничих завтра-послезавтра отправим по домам.

— Думаешь, удастся так быстро нанять корабль?

— Конечно, — успокоил мужчина, — они каждый день сейчас ходят, лишь бы все наши пожитки влезли.

— Не побили бы фарфор, — забеспокоилась Ксения.

— Не волнуйся ласточка, ты так упаковала, что можно твою посуду с горы бросать, — фыркнул Ингвар, целуя, куда придётся, пока жена устроена на его руках и проходят они по тёмному коридору.

— Чего ты меня тащишь? — попробовала выбраться землянка из объятий, — дай размяться.

— Милая, ты так скрипела косточками пока вылезала, что я подумал, не будем пугать посетителей, донесу тебя до комнаты, а там уж разминайся, а я посмотрю, как ты выгибаешься кошечкой.

— Ты… — ахнула Ксения, а Ингвар отрыл дверь плечом и, поставив жену, лишний раз обнял, вновь одаряя поцелуями.

— Скоро будем дома, моя любовь. Ты увидишь настоящую зиму, пушистый снег, хрустальный лёд на речках. Ты знаешь, что сугробы у нас бывают выше человеческого роста? Ты вообще знаешь, что такое сугробы? А мороз, щиплющий за нежные щёчки? — шептал мужчина ей в ушко, щекоча горячим дыханием.

Ксения рассмеялась и от щекотки, и от предположений мужа, а он довольный, что она смеётся, только крепче обнял.

— Ксюша, как же я тебя люблю, как же сильно я тебя люблю.

— Ингвар, я тоже тебя люблю, но у меня в голосе звучит радость, надежда, а у тебя как будто тревога, — заметила девушка.

— Глупая, пока мы добирались, я видел, что тебе тяжело и хотелось, чтобы поскорее эта дорога закончилась, но в тоже время я был счастлив, потому, что всегда мог видеть тебя. А дома, боюсь, я буду нарасхват, территории у нас обширные, придётся много ездить…, - северянин замолчал.

— Мы справимся, — Ксения погладила его по лицу, — без трудностей жизнь пресная, говорят.

— Правда? Не замечал, хотя, мне без разницы, лишь бы ты была рядом.

На следующий день Ингвар отправился с Харном договариваться о доставке их с вещами на полуостров. Ксения, отдохнув, почистив пёрышки, отправилась, испытывая любопытство с ними. Дождя не было, но вскоре мокрая взвесь в воздухе сделала влажной одежду и виды города перестали доставлять гостье ожидаемое удовольствие. Хорошо отдохнув, Ксения благодушно отнеслась к грязи на улицах. Запахи, конечно, раздражали, но ничего кроме навоза, горелого жира или варившейся рыбы нос не дёргало. С человеческими отходами здесь было строго.

С кораблем затруднений не вышло. Капитан очень обрадовался, что не выйдет полупустым, как опасался. Ксения осмотрела заранее, предоставляемые удобства для пассажиров и уныло вздыхая, согласилась, что пару дней потерпеть можно.

— А где ты будешь милый? — расстроено спросила она, видя, что крохотная каюта рассчитана на одного.

— С тобой моя прелесть, — удивился Ингвар.

— Но тут койка уже гроба, — возмутилась Ксения.

— Ничего, ты все равно руки-ноги на меня складываешь, уместимся.

— Кошмар, — только и сказала девушка.

И правда, мужчине даже в голову не приходит, что ей может быть плохо, и она будет спать с ведром, а не с мужем. Однако выбора не было. Путешествующие пассажиры видимо, обычно непритязательны, им главное товар, а сами они как-нибудь, где-нибудь.

После того, как Ксения чихнула, Ингвар отвёз её обратно, а сам отправился за новостями, свежими и последних лет. Девушка не возражала. Одежда отсырела, людей на улице почти нет, настроения снова нет, лучше поспать впрок. Ингвар как будто не чувствует недосыпа, после любовных утех, а ей так не хватает лишнего часика понежиться.