Оптинские старцы - [30]

Я не мог оторваться от столь чудного видения и раз десять прощался с батюшкой, и все смотрел на его благодатный лик, озаренный ангельской улыбкой и этим неземным светом, с которым я и оставил его… Свет этот не имеет сходства ни с каким из земных светов, как-то: солнечным, фосфорическим, электрическим, лунным ит. п., ничего подобного в видимой природе я не видел. Я объясняю себе это видение тем, что старец был в сильном молитвенном настроении, и благодать Божия видимо сошла на избранника Своего».

Молитва о. Иосифа имела необыкновенную силу, с ее помощью он исцелял людей как от душевных, так и от телесных болезней.

Одна особа, живя в Оптиной, сильно заболела и попросила привести себя в хибарку к батюшке. Он ее принял и, дав в руки свои четки, прошел в келью, велев подождать. Когда он вышел, она совершенно исцелилась.

Вот выдержки из писем духовных чад о. Иосифа.

«Батюшка, писала вам об Н., что он был горький пьяница; ваши вздохи дошли до Господа: не пьет теперь, в храм ходит, раньше и слушать не хотел, читает хорошие книги, собирает свое хозяйство и т. д.».

«Чрез ваше ходатайство пред Богом сколько отрады, сколько утешения бывает в семьях! Писала я об одном П. — страшно пил и был жесток с семьей. Переменил себя во всем по вашим святым молитвам, семья счастлива. Об одной писано было, что больна, теперь ей хорошо. У другой муж пропадал безнадежно, писала вам об нем, и вот пришел: дети и жена счастливы. Невольно слезы льются при виде всего этого. И как не благодарить Господа, что Он через ваши святые молитвы так щедро посылает подобные утешения! Где же неверующие в Бога? Пришли бы и уверовали, когда бы все проследили. И еще, еще много случаев на моих глазах: все утешены, кто бы ни прибегал к вашим святым молитвам».

Духовной дочери о. Иосифа, монахине Исааковской Богородичной пустыни Лидии перед ее смертью было чудесное видение. Она увидела Царицу Небесную и Самого Господа с ликом святых. Но мгновенно озарившая ее лицо радость сменилась выражением ужаса. Долго смотрела больная как-то странно вверх, как бы ожидая чего-то, затем радостно перекрестилась и сказала: «Слава Тебе, Господи! Слава Тебе, Господи! Умолил, умолил, теперь я ничего не боюсь, теперь и мне будет хорошо!» Когда у нее спросили: кто за кого умолил, она ответила: «За меня батюшка Иосиф. Как он молился и умолил! Теперь уж мне будет хорошо, только батюшку я здесь не увижу, я скоро умру. Напишите ему поклон и поблагодарите за все». Потом больная, взглянув на портрет о. Амвросия, прибавила: «И этот угодничек Божий тоже за меня молился».

У одной барышни, также духовной дочери о. Иосифа, болел желудок. Она приехала к о. Иосифу, сказала ему, что лечится, а потому по постным дням ест скоромное. А он ответил: «Займись-ка ты лучше своим горлом — полечи его, а постное все же есть надо». Она по приезде домой пошла к доктору, показала ему горло, и выяснилось, что если бы не захватили вовремя, то могла бы быть горловая чахотка.

Сколько подобных случаев передавалось из уст в уста, когда по молитвам старца одни избавлялись от болезней или даже от неминуемой смерти, другие — от грозящей им беды. В этом случае прозорливость старца обнаруживалась яснее ясного.

Одна шамординская сестра рассказывала такой случай. Однажды зять ее пожелал встретить день своего ангела в Оптиной пустыни. Накануне он приехал в монастырь, а о. Иосиф говорит ему: «Нет, уезжай ранним поездом домой: как бы чего не случилось — сильная буря». Зять никак не хотел уезжать, но старец насильно проводил его, дав просфору, на которой было написано пять женских, имен. Вернулся зять домой, жена и гости удивились, а он в ответ подает просфору и смеется: какие-то пять женских имен — что за загадка? В полночь вдруг загорелся его дом и поднялась сильная буря. Пять женщин, увидевшие пожар, стали стучать в дверь, еле достучались: в доме все крепко спали. Но достучались-таки… Зять выскочил со своими домочадцами в чем был, все же дом и лавку отстоять от огня удалось. Пять женщин, что спасли жизнь семейству, имели как раз те имена, которые батюшка написал на просфоре.

«На четвертом году по поступлении в обитель, — писала послушница Шамординского монастыря, — я по благословению батюшки уехала на родину определить брата в духовное училище, а мать — в монастырь. Пишу с родины батюшке, а он отвечает: «Помогай матери, кончай дело и с ней приезжай». Но обстоятельства заставили меня вернуться одну, без матери. Приезжаю к батюшке и рассказываю ему все, а он говорит: «Опасно ей там жить». И что же случилось? Этим же годом в принадлежащем нам другом доме убили четырех человек. Прошло больше года, как один преступник попался за малую кражу, его посадили в тюрьму. Тут он сознался, что был участником в убийстве наших квартирантов: его приводили к нашему дому, и он все показал где двери прорезали, где кого убили, все верно. Притом он сказал: «Мы подходили и к вдове Тимошенковой и хотели ее захватить спящую, но как подойдем к окну — видим, что она не спит: или на диване сидит с котенком играет, или еще что делает, и на нас нападал какой-то страх». Так повторялось несколько раз, и в конце концов они пошли к нашим квартирантам. Но удивительно, мама моя никогда не любила кошек в руках держать, очевидно, разбойникам так представлялось. Не батюшкины ли молитвы защитили маму? Квартирантов четверых убили, а мама оставалась одна с мальчиком, разбойников же было 6 человек. Всем было на диво».