Оптимистическая трагедия одиночества - [2]

Шрифт
Интервал

тайна не станет явью или тайна всего Сущего? Если всего целиком, тогда это очень ответственно – я хранитель «королевской печати» Бытия. Значит спрос с меня, как с пэра Англии, оступаться нельзя, иначе в «Тауэр» и «финита ля комедия» на плохо отапливаемой провинциальной птицеферме.

Допустим, наше «Я», действительно, «просвет», транслятор, медиум. Через нас как ток по проводам бежит энергия бытия. Этот абсолютно уникальный онтологический экстаз «моей» встречи с бытием и дальнейшая объективация «информации в СМИ» называется «онтологическим поворотом» XX века! Именно поэтому каждый из нас имеет свое личное право на истину. Дураков нет, все умные. Каждый «дудит в свою дуду», самовыражается, как может, меняет имиджи, не признает авторитеты. Все мы – равные участники рыночных отношений, товарищи по партии «Единое Бытие».

Занимаясь процессом увеличения темпов добычи истины, нам некогда оглянуться по сторонам, тем более, присмотреться к методу соседей. А вдруг их способ эффективнее? Например, индусы. Народ этот, безусловно, «темный», так как испокон веков мечтал о «просветлении». Но некоторым особенно дотошным индусам удалось-таки достаточно глубоко проникнуть в онтологию и метафизику Атмана. На всю оставшуюся жизнь Запад должен запомнить имена индусских «стахановцев» – Арада Калама, Поттхапад и Саччака. Сумрачные для кумиров времена прошли! У нас есть на кого равняться и чьи профили отливать в бронзе! Теперь можно попробовать разобраться в сути индусского способа поклонения. У нас, западных людей, по сравнению с индусами плохо с воображением. Предел наших фантазий (или научных теорий, кому как угодно) – это запредельное. Конечное – бесконечное, познаваемое – непознаваемое, имманентное – трансцендентное, профанное – священное, выразимое – невыразимое и т.д. и т. п. Благодаря «протестантской этики» или вопреки, но рациональный Запад «приплыл» к своей последней гавани, которую назвал «Dasein», и все. В бытии просверлили дырку, и корабль дал течь. И что странно, чем больше бытия втекает, тем быстрее тонет корабль. Может быть, эту дырку заткнуть? Напомню – отключить голосовой модем? Снять человека с «пупа Земли»? Пусть отдохнет, почувствует себя пылинкой, песчинкой, букашкой – чем-то чуть менее значительным, чем «сверхчеловек», «царь природы» или Субъект. Индусы, как и китайцы, это поняли давно, за что со стороны природы им огромное спасибо. Как результат – плодятся и размножаются, потому что никому в этом мироздании не мешают и любую корову выше человека ценят.

Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Запад должен покопаться в недрах «родных» культур и найти «свой» ответ, понять ситуацию, а значит распознать знакомое. Вперед в прошлое! Да здравствует православный исихазм и мусульманский суфизм! Да здравствует соборная личность и Иисусова молитва! Это наша западная метафизика. Конечно, в отдельно взятых районах Запада «Бог умер», но, как это обычно бывает, чем больше времени проходит после похорон, тем быстрее забывается плохое, остается только светлое и доброе, что было связано с покойным. Так же и Запад, пройдя сквозь времена нигилизма, коммунизма и рыночного капитализма, стал ностальгировать по иррациональному, трансцендентному, эмоциональному миру религиозной культуры. 11 сентября 2001 года Запад вспомнил о религиозной идентичности.

Кто я? Я – человек верующий и совершенно без разницы в кого – в богов, в коммунизм или в себя. Вера дается человеку только один раз и надо прожить с ней так, «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Все это для того, чтобы выйти за пределы мысли, выстрадать истину и развить свою индивидуальную душу до высот универсального. Как скучно быть «конечным», как хочется стать «бесконечным». Полюбим истину выше причин и следствий, и она сделает нас свободными! Долой «просвещенный разум», да здравствует «неразумная вера»! Что нам терять, кроме оков своих мыслей? Рискнем. Вдруг у нас что-нибудь есть еще? Например, «самость», как у индусов.

Сидит внутри нас «Некто», как Елена Прекрасная в плену у Кощея, и поговорить не с кем и вылезти не может – рациональные путы мешают (не надо путать с «джином из бутылки» капитана Фрейда). «Некто» – это, во-первых, онтологическое основание «моей» индивидуальности, «место встречи» с бытием, которое изменить нельзя; во-вторых, – метафизика присутствия универсального, внесущего/божественного, «точка сборки», мастерская по ремонту «моей» субъективности.

Если попытаться освободить свой ум от цепей прагматизма, то станет ясно, что социологическая проблема самоидентификации оборачивается более фундаментальной проблемой – проблемой самообоснования «моего» «Я», а значит, проблемой моей личной антроподицеи. Кто «он» такой, пусть думает «он» сам. Мне никогда не понять «кто» он/она, если я не пойму «кто» я. Когда мы заглядываем в недра своего «Я», то сфокусировать и удержать взгляд бывает очень трудно. Хочется побыстрее «переключиться», например, на личную жизнь соседей или на политику соседнего самостийного государства. Вариантов огромное количество, несмотря на то, что достаточно часто мы слышим в свой адрес: «на себя-то посмотри», «а ты кто такой?», «что ты собой представляешь – «ноль без палочки». Пора обидеться и найти достойный ответ. Давайте фантазировать, вдруг научная концепция получится?


Рекомендуем почитать
Вырождение. Современные французы

Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.


Несчастное сознание в философии Гегеля

В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.


Проблемы жизни и смерти в Тибетской книге мертвых

В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.


Зеркало ислама

На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.


Ломоносов: к 275-летию со дня рождения

Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.


Онтология поэтического слова Артюра Рембо

В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.


Последнее целование. Человек как традиция

Захваченные Великой Технологической Революцией люди создают мир, несоразмерный собственной природе. Наступает эпоха трансмодерна. Смерть человека не состоялась, но он стал традицией. В философии это выражается в смене Абсолюта мышления: вместо Бытия – Ничто. В культуре – виртуализм, конструктивизм, отказ от природы и антропоморфного измерения реальности.Рассматриваются исторические этапы возникновения «Иного», когнитивная эрозия духовных ценностей и жизненного мира человека. Нерегулируемое развитие высоких (постчеловеческих) технологий ведет к экспансии информационно-коммуникативной среды, вытеснению гуманизма трансгуманизмом.


Метафизика взгляда. Этюды о скользящем и проникающем

В новой книге объединены самые различные жанры: философская притча, контрапунктная фантазия, психологический этюд, эссе, классический портрет, бытовая зарисовка, шутливая сценка, мифологическая интерпретация, искусствоведческий комментарий, книжная рецензия, филологический анализ, автобиографический рассказ, схоластический трактат, религиозный диспут и завершающая все и законченная в себе философия.Стилистически всех их роднит стремление темы-мысли раскручиваться и «парить» на едином дыхании.Остается надеяться, что причудливая многожанровая семья с привычной доброжелательностью примет в свой гостеприимный круг благосклонного и любознательного читателя.