Опрокинутый горизонт - [40]

Хоуп наслаждалась едой, не произнося ни слова; время от времени Джош поднимал голову и наблюдал за ней.

Покончив со своей тарелкой, аккуратно вытерев губы и положив салфетку на стол, она посмотрела Джошу прямо в глаза.

– В тот вечер, когда Люк предложил мне изобразить подопытного кролика, с моей томограммой было что-то не так?

Вопрос был задан спокойным голосом, и не ответить на него Джош не мог.

– На обратном пути физиономии у вас обоих вытянулись на километр, – продолжала она, – и с тех пор они продолжают удлиняться, стоит вам встретиться взглядом. И я сделала вывод: либо у тебя любовница, либо…

– Точно ничего не известно, – перебил ее Джош. – Так, ерундовое пятнышко. Люк не рентгенолог, и есть все основания думать, что он что-то напортачил. Осторожность требует нового магнитно-резонансного исследования, только уже под контролем настоящего врача.

– Ты обеспокоен?

– Нет, повторяю, это простая предосторожность.

– Не ври мне, Джош Кеплер, – сказала Хоуп, беря его за руку. – Если ты хотя бы еще раз позволишь себе соврать, я тебя не прощу. Сейчас мне больше, чем когда-либо, надо знать, что человек, которого я люблю сильнее всего на свете, всегда говорит мне правду.

Джошу хотелось оправдаться, он мысленно подбирал правильные слова, но Хоуп не дала ему времени, продолжив:

– Вчера головная боль была сильнее обычного, даже зрение нарушилось. Она продолжалась целых четверть часа, и этого хватило, чтобы я прикинула, что происходит. Ты любил в детстве соединять точки? Я обожала соединять точки карандашом так, чтобы появилась картинка, это было так весело! Заметь, тогда у меня еще не было опухоли мозга. – Она произнесла эти слова небрежно, невероятно холодно. – Я вспомнила, как пытался притворяться Люк, как ты несколько дней старался делать вид, будто бы ничего не происходит, будто все замечательно, даже моя стряпня. Думаю, больше всего меня напугало именно это. Потому что, откровенно говоря, милый Джош, нет ничего хуже, чем я за плитой. Я позвонила отцу и сказала, что чувствую себя неважно, дерьмово, честно говоря. Этого хватило, чтобы он категорически потребовал, чтобы я сегодня днем сделала МРТ. Мой отец – жуткий ипохондрик, когда речь идет обо мне.

– Почему ты ничего не сказала мне?

– Возвращаю тебе твой вопрос.

– Я боялся, Хоуп.

– Прощаю тебя, потому что уже знаю, что значит бояться: со страху чего только не сделаешь!

– Что показала МРТ? – спросил Джош чужим голосом.

– Глиобластома. Злокачественное образование с дурным характером. Похоже, оно склонно к агрессивному поведению.

– Прекрати, Хоуп, прошу тебя!

– Единственная хорошая новость, – продолжала она все так же иронично, – что оно пока еще маленькое и операбельное.

– Тебя прооперируют, и все будет хорошо. Обещаю!

Хоуп горько улыбнулась, перегнулась через стол и поцеловала его в губы.

– Я тебе верю, потому что любить – это никогда не сомневаться в любимом.

Дома Хоуп долго принимала душ. В постели она прижалась к Джошу, и они занялись любовью. Потом в тишине, нарушаемой только их дыханием, они уснули, держась за руки.

* * *

Проснувшись, Джош попросил у Хоуп разрешения обсудить ее ситуацию с Флинчем. Тот наверняка водил знакомство с лучшими нейрохирургами города. Хоуп не понравилось словечко «ситуация», но разрешение она дала. Затем встал вопрос об ее отце: надо ли его оповестить? Хоуп была категорически против.

– Я запретила врачу, к которому он меня направил, что-либо ему сообщать: папа захворает хуже меня. зачем мне это?

– Он – врач и твой отец. Ты не можешь держать его в неведении.

– Он прилетит первым же самолетом, причем непременно вместе с Амелией. Мне нужны покой и сосредоточенность. Хотя нет, все наоборот. Сначала обещай мне избавиться от этого своего удрученного вида. Ты же сам сказал, что операция будет ерундовая, а потом жизнь пойдет по-прежнему. Я хочу, чтобы так и вышло, Джош, мы будем и дальше заниматься нашими проектами, исследованиями, смеяться, радоваться, любить друг друга и даже ссориться, как нормальная пара.

– Но ведь мы с тобой никогда не ссоримся?

– Никогда не поздно начать. Если хочешь, я найду уйму поводов.

* * *

Они ждали Флинча после лекции. Он удивился, увидев их втроем перед своим кабинетом. Времени у него было в обрез, но, увидев, как они расстроены, он согласился их принять. Не дожидаясь, пока Джош все объяснит, он взял у него из рук данные МРТ, прочитал заключение и тут же схватил телефонную трубку. Первый звонок был секретарю специалиста, которого он считал своим другом. Секретарь пообещала, что тот скоро перезвонит.

– Мы вас вытянем, – сказал Флинч, провожая троицу к двери. – Я вам позвоню, как только будут новости. Назначим операцию без промедления. Потом может понадобиться облучение и химиотерапия, все будет зависеть от результатов биопсии, но я настроен оптимистично. Пока что возьмите себя в руки, не надо бояться. Благодарите Люка: опухоль обнаружена на ранней стадии, поэтому все будет хорошо.

Флинч забрал результаты обследования, чтобы передать их коллеге и тем самым выиграть время.

После всех утешительных речей он закрылся в кабинете и сел в кресло. Открыв конверт, он стал хмуро разглядывать срезы мозга.