Опрокинутый горизонт - [37]

– Как ты перескочила от блинчиков к моему отцу?

– Мой папа часто их пек, и ты сейчас зажигал газ совсем как он. Так же отдернул руку, как будто конфорка сейчас взорвется.

– Железная логика!

– Ну как, нанесем ему визит?

– Мы с ним давно не виделись.

– Почему?

– Поссорились, вот почему! Говорить о нем мне охота не больше, чем возиться с блинами.

– В чем причина ссоры?

– Это старая и долгая история.

– Хочу, чтобы ты с ним помирился.

– И не подумаю! Вообще-то при чем тут ты?

– Если у нас когда-нибудь будут дети, мне хочется, чтобы они могли любить дедушку.

Джош окинул ее странным взглядом.

– Не надо строить такую физиономию! – прикрикнула на него Хоуп. – Можно подумать, я предрекла конец света. «Когда-нибудь» – не то же самое, что «прямо сейчас».

– Может, сначала выпьем кофе, а потом рассмотрим вопрос о конце света и моем отце в придачу? – предложил Джош, заливая воду в кофеварку.

– Сначала пообещай меня с ним познакомить. Ты меня понял, Джош?

– Четко и ясно.

– Откуда взялось это выражение?

– Это он любил так говорить. Ты сделала так, чтобы его голос прозвучал в его отсутствие. Всякий раз, когда он устраивал мне нагоняй, кончалось это фразой: «Надеюсь, ты меня понял? Четко и ясно?»

Хоуп приподнялась на цыпочки и сняла с полки две чашки.

– Ночью мне снился кошмар, – сообщила она.

– С тобой это часто бывает с тех пор, как мы тут поселились. То ли сам лофт тебе не подходит, то ли уличные фонари слишком ярко светят… Я попытаюсь что-нибудь придумать, чтобы загородить окна.

– Ты не спрашиваешь, про что был кошмар?

– Я и так знаю. Ты говоришь во сне, Хоуп.

– Что я наговорила в этот раз?

– Что я – терпеливейший на свете человек, – ответил Джош, выкладывая два блина на тарелку и ставя ее перед Хоуп.

– Мне снилось, что мы идем по берегу океана, потом я вдруг сворачиваю к волнам, и ты меня отпускаешь. Я тону, не пытаясь сопротивляться. Мне было не страшно умирать, но, очутившись под водой, я испугалась, что потеряю тебя.

Джош обнял ее.

– Ты непревзойденная пловчиха, а я быстрее тебя бегаю, так что твой кошмар дважды нереален. Я бы тебя поймал, не дав уйти под воду.

– Я так паршиво себя чувствую!

– Паршиво – это как?

– У меня ощущение, будто я – это не я.

– Мы заработались. У тебя в организме чего-то не хватает: то ли магния, то ли железа. Хочешь, сходим к врачу?

– Не говори глупости, у меня самой отец – врач.

– Тогда посоветуйся с ним. Он сможет что-то прописать, чтобы ты крепче спала.

– Никогда! Мой отец теряет разум, когда дело касается моего здоровья. Кажется, никого на свете столько не кололи от столбняка, как меня, – при любой царапине!

– Тогда наведайся в университетскую клинику, сдай анализ крови, он покажет, что не так.

– И не подумаю! Я боюсь уколов.

– Как хочешь. Пойду узнаю про машину Люка. Мы проведем два дня на морском берегу, ты отдохнешь и вернешься, забыв про свое паршивое состояние.

– Что тебя во мне привлекает? Кроме груди.

– Почему ты спрашиваешь?

– Надо будет нарисовать над сосками брови, тогда ты хоть иногда будешь думать, что смотришь мне в глаза.

– Перестань, Хоуп, я смотрел на них потому, что ты голая.

– Как и мое лицо.

– Как я могу не заводиться, когда ты стоишь передо мной в чем мать родила?

– Между прочим, ты не ответил на мой вопрос. Что такой мужчина, как ты, находит в такой девушке, как я?

Джош бросил ей кухонный фартук.

– Иногда, – сказал он, – невозможно объяснить, что ты к кому-то чувствуешь, просто знаешь, что этот человек заводит тебя туда, где ты никогда не бывал.

– А где ты никогда не бывал до знакомства со мной, Джош Кеплер?

– Впервые слышу от тебя свою фамилию.

– Это, наверное, потому, что ты впервые сказал мне настолько приятные слова.

– Рядом с тобой, Хоуп, а это прекраснейшее место, где я бывал за всю жизнь. А чтобы доказать, что это не пустые слова, добавлю, что грудь у тебя красивее всех, какие я видел… И умоляю, не надо никаких бровей!

* * *

Джош позвонил Люку, чтобы предупредить, что они встретятся только вечером, перед госпитальным моргом.

Когда он повесил трубку и повернулся к Хоуп, та уже улыбалась. Усевшись друг против друга, они с аппетитом позавтракали.

Потом они сели в автобус и вышли на остановке у реки. Они устроили часовую пробежку вдоль берега, пользуясь солнечной погодой. Ближе к сумеркам, выйдя из кинозала, где они посмотрели «Великую красоту» – Хоуп удалось наконец затащить Джоша на артхаусное кино, – они отправились в кондитерскую делиться впечатлениями о фильме. Хоуп утверждала, что под конец просмотра у Джоша заблестели глаза, а он яростно это отрицал.

– Почему ты не хочешь сознаться, что растроган?

– Я этого не отрицаю, но плакать… Нет!

– Мужчины тоже имеют право плакать, милый Джош. Хочу, чтобы ты кое-что мне обещал.

– Сначала скажи, что именно.

– Не скажу. Любить – значит никогда не сомневаться в другом.

Джош полюбовался оставшимся на тарелке кусочком торта, покачал головой и отправил его в рот.

– Весной будет моя очередь познакомиться с твоим отцом. Мы поедем к нему в гости.

Джош поперхнулся и выплюнул то, что не успел проглотить.

* * *

Они немного опоздали. Люк уже изнывал от нетерпения перед моргом. Они кинулись в коридор и бегом преодолели расстояние до вожделенного томографа.