Опричнина - [61]

Зная ход последующих событий, легко осуждать решение московского правительства и Земского собора, которое привело к неудачному исходу Ливонской войны. Но летом 1566 г. это трудно было предвидеть: обстановка, казалось, благоприятствовала дальнейшему развитию борьбы с Великим княжеством Литовским. Иван IV и члены Земского собора, переоценивая внешне- и внутриполитические трудности Польши и Литвы, имели все же основание надеяться на успешное завершение Ливонской войны.

* * *

Земский собор 1566 г. собрался в годы опричнины, когда уже многие родовитые вельможи почувствовали тяжелую десницу Ивана Грозного. В дореволюционной литературе о соборе обычно писали так, как будто вовсе не существовало никакого деления страны на опричную и земскую территории, ни «кромешной» политики царя, опиравшегося на свой «государев удел». Так рассматривать Земский собор 1566 г. теперь уже нельзя. Вопрос о его отношении к опричнине имеет несколько аспектов. Нужно попытаться выяснить, созывались ли для принятия решения о войне с Литвою служилые люди из земских и опричных городов или на соборе присутствовало только дворянство одной из двух половин Русского государства. Впервые Л.М. Сухотин высказал предположение о том, что на соборе опричников не было[963]. Применительно к дьякам тот же вывод сделал П.А. Садиков[964]. Наконец, В.Б. Кобрин попытался обосновать его на основе изучения состава опричников[965]. Не поддаваясь гипнозу позднейшей терминологии («земский собор»), мы попытаемся еще раз пересмотреть источники, чтобы уяснить, в какой мере на соборе 1566 г. представлены опричные и земские районы России.

Вместе с тем не менее важно определить и влияние самой политики Ивана IV на личные судьбы соборных представителей, и отношение последних к проводившейся царем практике истребления его действительных и мнимых политических противников.

Среди городов, которые представляли участники соборных заседаний 1566 г., имеется целый ряд попавших в опричнину при ее утверждении в 1566 г. Это Вязьма, Галич, Козельск, Можайск и Суздаль, которые дают примерно 37 соборных представителей.

Если придерживаться буквы указа об утверждении опричнины, то соборные представители от Вязьмы и других городов должны быть опричниками. Однако в списке опричников, составленном В.Б. Кобриным, они не числятся. Следовательно, или этот список неполон, или в опричных районах к середине 1566 г. еще не ввели те порядки, которые были прокламированы указом 1565 г., и в лучшем случае опричники там еще соседствовали с земскими людьми.

Основная сложность при размежевании опричной и земской служб дворянства в 1565–1566 гг. коренится в состоянии источниковедческой базы. Наиболее полные сведения о принадлежности к опричнине, как установил В.Б. Кобрин в своей превосходной реконструкции состава опричного двора, дают разрядные записи. Однако только с сентября 1567 г. до начала 70-х годов XVI в. в разрядных книгах есть более или менее точное размежевание опричных и земских полков. До этого лишь осенью 1565 г. при рассказе о походе к Волхову указывается, что «из опришнины» в Москву были посланы князья А.П. Телятевский, Д.И. и А.И. Хворостинины, а из Белева (опричный город) — князь Д.И. Вяземский и Михаил Белкин[966]. Перед исследователем совершенно естественно встает вопрос, было ли вообще четкое размежевание опричных и земских полков до осени 1567 г., т. е. не является ли запись 1565 г. исключением. Если же это размежевание было, то делались ли всегда в разрядах указания на службу воевод «из опричнины», или эти заметки носят случайный характер. Допустим, что опричные воеводы уже в 1565–1566 гг. не могли возглавлять земские полки и участвовать в совместных походах с земскими военачальниками. Но тогда получается, что основная масса воевод попала в опричнину только к 1567 г., ибо ранее об их опричной принадлежности нет никаких упоминаний.

В списке В.Б. Кобрина среди опричников, несомненно входивших в состав государева удела в 1565–1566 гг., мы найдем всего-навсего около десятка имен, главным образом дьяков, подьячих и т. п. К ним автор добавляет 58 лиц из поручных записей 1565–1566 гг. по князю И.П. Охлябинину и З.И. Очину-Плещееву[967]. Оба эти лица после поражения под Оршей (январь 1564 г.) попали в плен и к весне 1565 г. уже вернулись домой[968]. Уже Г.Н. Бибиков предположил, что обе записи представляют собою документы, составленные в опричнине[969]. Аргументация автора сводится к следующему. Оба лица — видные опричники, среди поручителей (главным образом из дворянской мелкоты) встречается ряд опричников и их родственников. Следовательно, обе записи (тесно связанные одна с другой)[970] можно считать опричными документами, а всех поручителей — опричниками.

Но дело оказывается гораздо более сложным, если, анализируя записи 1565–1566 гг., разобрать каждое из лиц, занесенных в их текст[971].

В поручной записи по И.П. Охлябинину из упомянутых в ней 29 человек прямое отношение к опричнине имеют лишь шестеро, причем о принадлежности четырех из них к опричнине у нас есть данные не ранее осени 1567 г. Сам И,П. Охлябинин в 1564/65 г. участвовал во вполне земском походе