Опричнина - [122]
Новгородский поход 1570 г. также использовался опричниками для вывоза крестьян. Так, во время обыска 1578 г. одного из запустевших поместий Е. Шигачева в Вотской пятине выяснялось, что оттуда «крестьян вывезли Демидовы люди Ивановича Черемисинова»[2146]. Опричник Д.И. Черемисинов — один из участников финансового разорения Новгорода[2147].
Крепостническую практику в конце 60-х годов XVI в. показывает грамота Ивана IV о разделе белозерской вотчины И.П. Федорова 20 апреля 1568 г. Как отмечает В.Б. Кобрин, опубликовавший этот акт, усилением феодальной эксплуатации объясняются строгие наказы об описи крестьянского имущества и пашни: переписаны должны быть и «дворы и во дворах люди по имяном». Переписывать также «на крестьянах заемные деньги и хлеб по кабалам и бескобално, подлинно, порознь»[2148]. Ясно, что такие меры еще прочнее прикрепляли крестьян к земле.
Весной 1570 г. в Вотскую пятину прислали «заповедную и высыльную грамоту», согласно которой «велели опришных высылать из земшины»[2149]. «Заповедная грамота» до нас не дошла. Мы ее знаем по упоминанию о ней и о ее назначении можем только догадываться. Еще С.И. Тхоржевский считал, что в ней говорилось о временной отмене права крестьянского выхода, т. е. о первом опыте введения «заповедных лет»[2150]. К его мнению присоединился И.И. Полосин[2151]. Б.Д. Греков совершенно справедливо заметил, что «это распоряжение власти не касалось реформы крестьянских выходов». Сам же Греков считал, что «царь потребовал из земщины опричников», а их старые поместья «заповедал охранять»[2152]. Но и с этим толкованием трудно согласиться. «Заповедная и высыльная грамота» (Б.Д. Греков прав, полагая, что речь идет об одной грамоте) касалась только высылки опричных людей из земщины. Говорилось ли в ней что-либо об их старых поместьях или нет, сказать совершенно невозможно.
Фактическое расширение прав феодала на подвластное ему население вотчин и поместий в годы опричнины еще не нашло законодательного оформления. Продолжали действовать закон судебников о Юрьеве дне и другие нормы права, восходящие к концу XV в. Но уже в повседневной юридической практике крестьяне начинают все более и более рассматриваться как «люди» господина, принадлежащие ему в силу прав феодала на землю» Этот процесс рождения нового правового взгляда на крестьян блестяще показал С.М. Каштанов на материале монастырских жалованных грамот[2153]. Уже с середины XVI в. в этих документах получает распространение формула «Кто у них (т. е. у феодалов — А.З.) учнет жити… люди и хрестьяне» (вместо «люди»), показывающая, что крестьяне все более начинают рассматриваться «крепкими» своим господам[2154]. Это явление в первой половине 60-х годов XVI в. уже широко отмечается на территориях к югу и западу от Москвы[2155]. Опричнина несла крестьянам новое усиление крепостной зависимости от феодалов.
По С.М. Каштанову, в опричнину почти совершенно не вошли наиболее крепостнические районы центра — восточное Замосковье, тогда как менее закрепощенные районы запада и юго-запада стали опричными. Все это позволяло за счет усиления в этих районах крепостнического гнета улучшить положение опричного войска, основной опоры Ивана IV[2156]. Сердцевина наблюдений С.М. Каштанова верна: ее можно объяснить тем, что в опричнину попали главным образом земли, где светское землевладение вообще не было распространено и формы эксплуатации крестьян были архаичнее, чем на поместных землях основной территории Русского государства.
Для опричных территорий (Можайск, Вышгород, Ржева) в грамотах Симонова и других монастырей употребляли вместо ранее распространенной формулы «люди и крестьяне» старую — «люди», что как будто говорит о возврате к устарелым представлениям о характере зависимости крестьян. С.М. Каштанов пытается объяснять это противоречие тем, что правительство стремилось ограничить закрепостительские поползновения монастырей в пользу помещиков[2157]. Но как мы увидим ниже, правительство, наоборот всячески льготило своих «государевых богомольцев»[2158].
Среди земель, попавших в опричнину уже со времени ее утверждения, северные территории с такими торгово-ремесленными центрами, как Тотьма, Каргополь, Вологда, занимали большое место. Уже накануне опричнины правительство, выдавая в 1563 г. таможенные грамоты Орешку и Веси Егонской[2159], стремилось регламентировать поборы, взимавшиеся с торговых людей. Это, конечно, отвечало интересам торгово-ремесленного населения.
В годы опричнины положение изменилось. Правительство отходит от старой политики борьбы с тарханами, которая настойчиво проводилась Избранной радой. Как показал С.М. Каштанов, 1564–1569 гг. отмечены выдачей щедрых податных льгот беломестцам из среды духовных феодалов[2160]. Уже в августе 1565 г. Иван IV отписывает от московского посада Симонову монастырю село Коровничье, обеляя его от податей
