Опричнина. От Ивана Грозного до Путина - [84]
Впрочем, это все – точка зрения поляка… Однако бесспорно другое. Пока Баторий осаждал Псков, Иван стоял с войском в Старице и не решался на какие-либо решительные действия, поскольку боялся, что его самого схватят и выдадут полякам (с учетом всего, что мы видели, может быть, и не зря боялся. – Д. В.)[840]. Еще в 1579 г. на предложение князя И. Ф. Мстиславского попытаться вернуть Полоцк, отправив в действующую армию царских сыновей для поднятия духа, Грозный дарил князя посохом и обозвал «старым псом», который-де проникнут «литовским духом» и осмеливается подвергать царских сыновей опасности[841]. Дальше мы увидим, что подобный ответ вполне мог быть продиктован отнюдь не страхом царя за сыновей.
Между тем есть мнение, что если бы он действовал активно, то войско Батория было бы разбито. Поляки почти доходили до Старицы; Р. Г. Скрынников, правда, уверяет, что в ставке с царем находилось не более 700 дворян и стрельцов, но в это плохо верится[842]. Однако если и так, то бездействовали и многие другие русские армии: например, в начале 1582 г. – Голицына в Новгороде и Мстиславского в Волоке Ламском. Впрочем, возможно, царские приказы воеводам бездействовать были продиктованы страхом перед изменой при контакте с врагом. И действительно, в это время часть полоцкого гарнизона тоже перешла к польскому королю[843]. Об Озерище, где гарнизон принудил воевод к сдаче, уже говорилось. И что это – деморализация страны и армии Опричниной? А может быть, сработал принцип «лучше ляхи, чем Орда»?
Между тем наступали и шведы (Р. Г. Скрынников считает, что одной из причин отказа от активных действий против поляков было шведское наступление). 9 сентября 1581 г. шведский генерал Делагарди занял Нарву, а потом Ивангород, Ям и Копорье (последнее – 14 октября). Успехам противников России, правда, мешали противоречия между ними: так, Баторий требовал от шведов Нарву. Иван Грозный согласился на перемирие с Польшей, чтобы вернуть у шведов Нарву. Более того, в феврале 1582 г., после перемирия с Баторием, ему удалось одержать победу над шведами при Лямице (на пути к Яму)[844]. Как уже говорилось, в этой битве снова отличился Дм. Хворостинин. Но польскими и шведскими проблемами дело отнюдь не ограничивалось. И ногайским нашествием, о котором уже говорилось, тоже…
Так, черемисы, по Н. И. Костомарову, от покорения Казани беспрестанно восставали, а «в последнее время (очевидно, в эти последние годы правления Грозного. – Д. В.) горячо и единодушно поднялись за свою свободу и вели войну с упорством. Воеводы с ратьми посылались один за другим и долго не могли укротить черемисов, которые защищались от их покушений в своих дремучих лесах… а при случае делали набеги и разорения»[845]. Фраза «от покорения Казани» вызывает как минимум сомнения: известно, что в 1552 г. именно черемисы (до того добровольно подчинившиеся России) отбили вылазку казанского войска и даже взяли в плен двух татарских князей[846]. По другой версии, черемисы тогда потерпели от татар поражение, но так или иначе, они доказали свою преданность России[847]. А вот «в последнее время» – зимой 1581–1582 гг. – они действительно восстали[848]. Очевидно, теперь опричный террор настроил против России ее традиционных друзей не только на западе, но и на востоке.
Новое восстание в Поволжье было подавлено уже после смерти Грозного[849]. По крайней мере, еще в апреле 1583 г. армия под командой князя Мстиславского была послана против татар Поволжья[850]. Даже на востоке, на сибирской границе, страну преследовали неудачи. С 1573 г. сын Кучума Маметкул принудил к повиновению русских данников, остяков, угрожал городкам Строгановых, подбивал к бунту те же народы Поволжья. Царь в 1574 г. послал грамоту Строгановым с дозволением перейти Урал, строить крепости на Тоболе и населять их русскими людьми. Но грамота – не войско. Поняв, что от Москвы помощи ждать не приходится, Строгановы наняли казачий отряд Ермака, и тот осенью 1582 г. разбил Кучума и занял его столицу Искер. Между прочим, Иван Грозный требовал от Строгановых вернуть Ермака из Сибири, поскольку не хотел воевать еще и с Сибирским ханством – как будто последнее уже не воевало с Россией с 1573 г.! Достаточно сказать, что 5 декабря 1582 г., через шесть недель после взятия Искера, Ермак разбил Маметкула, вернувшегося из набега на Чердынь. Кстати, отряд Ермака тоже перебросили с литовской границы – летом 1581 г. он находился под Смоленском. Его ближайший соратник по сибирскому походу Иван Кольцо тогда же действовал против ногаев[851].
Так вот военное счастье стало изменять Ермаку примерно тогда же, когда царь послал ему на помощь воеводу Волховского с отрядом стрельцов (по некоторым сведениям, тот прибыл в Сибирь уже после смерти Грозного). Зимой дружина Ермака испытала голод, летом был перебит отряд Ивана Кольцо. Наконец в августе 1585 г. Кучум перебил отряд Ермака[852].
Есть мнение, что «при хорошем руководстве» русские после мира со Стефаном Баторием одерживали бы над шведами победу за победой[853]. Не исключено, что так оно и было бы, однако не забудем: помимо того, что от активных действий против Швеции царя отвлекали проблемы на востоке, и Польша требовала от Москвы не посылать войско против Нарвы, угрожая в противном случае снова войной. В итоге 8 сентября 1582 г. шведам удалось осадить Орешек, хотя после провала штурма 8 октября они вскоре сняли осаду
