Опричнина. От Ивана Грозного до Путина - [61]
Примерно тогда же, в 1560-х гг., Иван Грозный предпринял попытку создать антипольскую коалицию с Англией и Швецией, но поддержала эту идею только последняя;[576] за это царь, как уже говорилось, обещал ей помочь заключить выгодный мир с Данией и Ганзой. 16 февраля 1567 г. был заключен русско-шведский союз, согласно которому Швеция окончательно признавала царские права на нешведскую часть Ливонии, Екатерина Ягеллонка подлежала выдаче царю (К. Валишевский считает последнее требование ошибкой Грозного)[577].
Однако Государственный совет Швеции единодушно отверг проект союза[578], а в сентябре 1568 г. шведы свергли своего полубезумного тирана Эрика XIV и возвели на трон его брата Юхана под именем Юхана III, после чего русско-шведские отношения резко ухудшились[579]; вскоре после этого переворота русских послов «со стыдом» воротили домой. Есть сведения, что Эрик действительно хотел признать себя вассалом царя, в результате чего только личное вмешательство нового короля предотвратило нападение возмущенного народа на русских послов[580].
В ответ на это Иван Грозный заключил перемирие с Польшей и предпринял попытку широкомасштабной военной кампании против Швеции – «за неисправленье» короля Юхана III[581]. С последним царь говорит теперь так: «А если ты, раскрыв собачью пасть, захочешь лаять для забавы…»[582] Шведских послов, в сентябре 1569 г. прибывших в Новгород, там ограбили[583] (впрочем, И. де Мадариага предполагает, что, если бы они тогда остались в Новгороде, они могли бы и быть убиты во время опричного погрома)[584], а потом в Москве водили по улицам связанных и подвергали всяческим издевательствам якобы в отместку за обиды русским послам в Стокгольме, фактически же – за отказ Швеции от договора 1567 г.[585] И действительно, от посольства требовали признания вассальной зависимости Швеции от Москвы на манер «Ливонского королевства» Магнуса (этот брат датского короля, с которым мы на страницах этой книги еще не раз встретимся, был объявлен Грозным марионеточным «королем Ливонии» в мае 1570 г.), а после отказа в июне 1570 г. послов сослали в Муром, где они оставались до ноября 1571 г.[586], где их держали впроголодь и где из 57 человек восемь погибли[587].
Здесь следует сказать несколько слов о происхождении такого отношения к послам. Л. Н. Гумилев пишет о том, что многие жестокости татаро-монголов совершались в ответ на убийство их послов, поскольку «убийство доверившегося» они считали величайшим преступлением[588]. Следует, однако, отметить, что для себя они подобное трепетное отношение к чужим послам обязательным не считали. Вспомним хотя бы истребление Батыем рязанского посольства во главе с младшим князем Федором (1237 г.) Вот и Иван Грозный, похоже, унаследовал от Орды подобное отношение к послам… Например, даже отправляя (несколько лет спустя) назад в Англию посла сэра Т. Рэндольфа с предложением о союзе, Грозный дал ему на сбор три дня, угрожая после того выбросить все его вещи на улицу[589].
Но вернемся в 1570 год. Отправив шведских послов в Муром, Грозный попытался осадить Ревель (войском командовал Магнус), однако семимесячная (август 1570 – март 1571 гг.) осада кончилась безрезультатно, хотя войско Грозного, по некоторым данным, насчитывало до 40 тыс. чел.[590] Затем Иван начал кампанию против шведской Финляндии, в которой главную роль играли опять же татары. Кампанию предварило письмо царя: «Будучи еще в терпении, на время тебя… пожаловали… сами есмя в твою землю не пошли…», но можем, мол, и передумать, а чтобы не передумали – «быть Ягану королю у царского величества в его воле, неотступно», быть готовым послать 1500 солдат военной помощи по первому требованию Москвы (а может быть, судя по цитированным выше словам Дж. Горсея о царской армии, включавшей в том числе и шведов, их и послали. – Д. В.) плюс, конечно, согласиться на отдачу всей Ливонии, иначе «тебе ничем нашего государского величества не умолити… и что тебе ни писати, тем тебе свою землю не защитити». От Швеции требовалась также контрибуция в 10 тыс. талеров, отдача приграничных финских серебряных рудников и присылка мастеров-«рудознатцев».
Короче говоря, царь разговаривал со шведским королем примерно так же, как со своим вассалом Магнусом. В ноябре 1571 г. при возвращении посольства из Мурома все требования, вплоть до признания вассалитета («господин Шведской земли – царь»). Шведский посол согласился на большинство этих требований, так как понимал, что король их все равно не примет, а для себя и своих спутников, уже больных и истощенных, не видел иного шанса вырваться из Московии[591]. Король и в самом деле не принял эти требования, после чего царские войска в январе 1572 г. разграбили ряд городов в принадлежавшей шведам Финляндии[592]. Тогда ввиду крымской опасности (о ней в следующей главе) нашествие на Швецию было отложено, но и в дальнейшем оно неоднократно планировалось, например, летом 1572 г.[593]
Тогда же, в 1570 г., царь порвал отношения с одним из главных врагов Габсбургов – английской королевой Елизаветой, установленные в 1553 г., в «либеральный» период своего царствования – на том основании, что она-де не самодержавная государыня, которая «сама всем владеет», но «как есть пошлая девица» и у нее «люди всем владеют» и помимо «государевых прибытков» и «своих прибытков смотрят, и не токмо люди (т. е. аристократы. –
