Оправдание - [3]

Озеро Радужное мне знакомо, бывал там несколько раз. Небольшой водоем, не больше квадратного километра по площади водного зеркала. Вода − чистейшая, берег с одной стороны песчаный, с другой болотистый. Песчаная сторона разделена на две части, одну занимает миниатюрный дикий пляж, другую − студенческая база отдыха. Формально она является собственностью той самой Академии Высоких Технологий, одним из лозунгов которой является всемерная поддержка спорта и здорового образа жизни. По сути, база отдыха представляет собой просто два десятка одноэтажных деревянных домиков, стоящих на некотором удалении друг от друга, такое же деревянное административное здание и будка охранников, в которой обычно сидят двое не очень дряхлых пенсионеров, зарабатывающих прибавку к нежирной пенсии. В июле и августе жизнь на базе бьет ключом, студентов наезжает столько, что домиков не хватает, приходится палатки разбивать прямо под соснами. Впрочем, далеко не все обязательно живут на базе, некоторые приезжают на несколько часов, а ближе к ночи сваливают по домам. На территории базы расположен лодочный причал, так что есть возможность заниматься греблей. Некоторые студенты, отдыхающие после летней сессии, именно греблей и занимаются, но есть и такие которые просто купаются, загорают, по вечерам пьют водку и пиво и закусывают шашлыком, а по ночам устраивают свою личную жизнь в разных укромных уголках, благо родительского контроля на озере нет, а количество мальчиков и девочек примерно одинаковое… Но так бывает летом, во время каникул, а в середине мая база пустует. Администрация всегда готова предоставить домик любым желающим для проведения уик-энда, за сравнительно небольшую денежную сумму. Причем желающими могут оказаться и люди, не имеющие вообще никакого отношения к Академии.

Вот такой возможностью и воспользовались Настя и ее друзья… Приехали в субботу около шести часов вечера на двух машинах, в одной за рулем Максим Трофимов, в другой − Миша Григорьев. Машины оставили на стоянке, прямо на территории базы, разложили привезенные вещи и продукты в домике. Не знаю уж, чем они там занимались, как себя развлекали и что между ними происходило, но на двадцать два часа местного времени картина вырисовывается такая: все шестеро сидят у самой воды, кто на гранитных валунах, кто на раскладных стульчиках, употребляют салатики, шашлык и алкогольную продукцию, любуются закатом солнца… На ровном месте вдруг разгорается какой-то конфликт между Настей и Колей Абрамовым, и распсиховавшийся парень уходит в домик. До него совсем недалеко, метров тридцать от берега. Кто-то из компании идет за ним, пытается успокоить и вернуть, но мальчик всех посылает к черту и остается в домике. Спустя какое-то время Настя идет вслед за ним, заходит в домик и… А вот дальше непонятно. По мнению Сергея, она обнаружила там труп своего молодого человека с проломленной ударом топора головой, и то ли потеряла сознание, то ли выскочила из домика и позвала остальных ребят на помощь. А вот по мнению дежурного следователя, который прибыл на базу в составе оперативно-следственной группы около двадцати трех часов, никакой труп она в домике не находила, зато собственноручно обработала топором своего обидчивого молодого человека, нанесла ему несовместимые с жизнью ранения и только после этого позвала на помощь. Следователь ей не поверил и прямо с пикника отправил в следственный изолятор, где она и пребывает по сей момент.

Понятно, что Сергей Волков не сообщил мне всех подробностей. Он и не мог их знать, его ведь там не было. У меня в голове носилось множество вопросов, на которые очень хотелось бы получить ответы. Но для того чтобы получить ответы, нужно общаться с непосредственными участниками разыгравшейся на озере драмы, и в первую очередь с самой Настей.

− Если ее задержали вечером в субботу, то есть позавчера, значит, сегодня должны либо освободить, либо отправить в суд для решения вопроса о дальнейшем содержании по стражей. До суда гражданин может находиться в камере не более сорока восьми часов…

− Да был уже суд, сегодня, в двенадцать! − раздраженно перебил меня Сергей. − Вынесено решение о заключении под стражу на два месяца. Мне ее брат по телефону рассказал про этот фарс, и про судью-крысу, которая Настю и не слушала даже, бумажками пошуршала, сама с собой посовещалась и вынесла решение… Ни чистую биографию в расчет не приняла, ни положительные характеристики с места учебы! Я не знаю, кем надо быть, чтобы такую девочку в камеру отправить, в вонь и грязь…

− Как фамилия судьи? − поинтересовался я.

− Не знаю, Макс не сказал. Из районного суда Западного района, маленького роста, лет пятьдесят с небольшим… Вот зачем надо было Настю в камеру, что, неужели нельзя было под залог или под подписку освободить?

Я только вздохнул. Несмотря на все разговоры о гуманизации правосудия, реальная практика наших судов остается прежней, заточенной на обвинение и досудебное содержание под стражей. Подписку или залог суд может применить в качестве меры пресечения, если речь идет либо о пустяковом преступлении типа кражи бутылки коньяка в магазине самообслуживания, либо об экономическом преступлении, когда обвиняемым является высокопоставленное уважаемое лицо, которое клятвенно обещает вернуть в бюджет все украденные деньги, до копейки. А уж если человек, обычный среднестатистический гражданин, обвиняется в тяжком насильственном преступлении, и прокурор ходатайствует о заключении под стражу, то можно не сомневаться: в девяти из десяти случаях судья ходатайство удовлетворит. В случае же с Настей Трофимовой не было даже одного шанса из десяти, учитывая личность судьи. Сергей не знал фамилии, но пол и возраст говорят сами за себя. Ну не может пятидесятилетняя женщина с сединой в волосах, климаксом и налевоходящим мужем гуманно отнестись к молодой стройной красавице! Не может! Она в этой красавице будет видеть потенциальную соперницу, потенциальную стерву, которая того и гляди уведет непостоянного мужа-теленка из постылого семейного стойла… Не раз и не два я наблюдал в разных судах мерзкие картины сведения счетов с молодыми девушками и женщинами, и мне как мужику в такие моменты хотелось вообще отправить на досрочную пенсию всех женщин-судей старше тридцати пяти лет.