Опознание невозможно - [161]

— Глупый ход.

— Он здесь, черт побери. Можешь мне не верить, но…

— Мы его найдем, — сказал Болдт, чтобы подбодрить ее. — Если он здесь, мы его найдем. Он ведь ребенок. Причем любопытный. Не по годам развитый. Наша задача — уберечь его и себя самих от неприятностей. А не устраивать неприятности. — Разговаривая, он оглядывал территорию, почти не встречаясь с Дафной взглядом. От него не ускользнула ирония ситуации: теперь он играл роль психолога, а она полицейского. — Мы проверим ряды ячеек, но сделаем это организованно, а не будем бегать поодиночке. Если мы будем работать вместе, плечом к плечу, то сможем поймать Грамотея. Слушай, тут ряды, как в огромном супермаркете. Если мы не организуемся, то упустим его. — Дафна будто бы оцепенела. — Ты меня слышишь?

Она слабо кивнула.

— Мы оба желаем ему добра, — напомнил он. Болдт надеялся удержать ее на месте, пока не приедут люди из группы поддержки — но чтобы отдать им приказы, придется либо возвращаться в машину за рацией, либо говорить по сотовому, а терпение Дафны иссякало. Он чувствовал, что она вот-вот вырвется. Сержанта не покидало ощущение срочности, спешки; он знал, что в таком состоянии часто совершаются ошибки. Надо было вовлечь ее в план, дать ей цель, помочь сосредоточиться. Если она будет бегать по территории предприятия, их обоих могут убить. Он решил сообщить ей правду.

— Позволь напомнить тебе, — сказал он, продолжая оглядываться, — что у Гармана имеется неизвестно какой запас ракетного топлива. Подумай немного. — Он уставился на нее.

— Я учту.

— Неизвестно сколько.

— Я поняла, сержант. Давайте дальше.

— Ладно, — сказал Болдт, мысленно составляя план и мечтая о подкреплении. — Сейчас пойдем вдоль первого ряда. Оружие наготове. Идем тихо — очень тихо — и медленно. Терпеливо. Занимаем позицию в конце первого ряда. Потом за угол, смотрим по сторонам. Снова за угол, потом лицом к лицу. Придерживаемся стены, встречаемся в центре. Переходим к следующему ряду и начинаем все сначала. Если нужно будет укрыться, спрячемся в нишах с двух сторон дверей в гараж. Движемся тихо и прислушиваемся — к голосам, к шороху, к рации. Нас интересуют свет и звуки. Это наши сигналы. — Он умолк, надеясь, что она что-нибудь запомнит. — Если у него тут лаборатория или склад — а скорее всего, так и есть, — то это для него второй дом. — Болдт взял пистолет одной рукой, а другой постучал себя по голове. — Не забывай об этом: тут его территория. Можно ожидать чего угодно. Мы должны внимательнейшим образом смотреть буквально на все. Он слишком часто заставал нас врасплох. Это предмет его особой гордости. Нам ни к чему сюрпризы. Будь готова ко всему. Ко всему, чему угодно.

Он говорил достаточно долго, чтобы Дафна успокоилась. А может, просто поняла его. Глядя ему в глаза, она поблагодарила его и попросила прощения. Потом добавила в отчаянии:

— Я только хочу найти Бена.

Болдт кивнул. Ему хотелось рассказать ей обо всем — о Лиз, о своем переменившемся отношении к оперативной работе, об ощущении, что он испытывает судьбу. Но выражение ее лица не позволяло ему отказаться от собственного плана. Он вдруг понял, что Дафна любит маленького Бена Сантори.

«Если бы там был Майлз…» Слова звенели у него в голове, как колокола.

— Ладно? — спросила она.

— Ладно, — ответил он. Но что-то было неладно. Когда они пересекли стоянку и приблизились к первому ряду ячеек, Болдта охватило дурное предчувствие. Интуиция не обманула Дафну — Бен попал в беду.

Они методично передвигались вдоль рядов ячеек, и, к большому удивлению Болдта, Дафна не отставала, полностью следуя плану. Шум со стороны трассы заглушал все звуки, кроме стука собственного сердца. Болдт старался почти не отрывать ног от земли, чтобы не шуметь, он был все время начеку.

После третьего ряда синих ячеек все сомнения по поводу местонахождения Гармана развеялись. На ячейки, к которым повернулись Болдт с Дафной, падал бледный свет, его источником была ячейка справа от Болдта. В конце ряда возникла Дафна. Болдт подал ей знак. Они пошли навстречу друг другу, скользя мимо дверей ячеек и направляясь к центру ряда. Через минуту они уже стояли по сторонам от двери, из-под которой сочился свет, в десяти футах друг от друга. Сердце громко стучало в груди Болдта, мешая прислушиваться. Он попытался разобрать доносившиеся изнутри звуки. Было похоже на шум вентилятора. На кошачье шипение или кипящую воду. И тут Болдт понял; это был звук газовой лампы и голос Джонни Гармана, который опалил себе глотку во время пожара в Северной Дакоте. Он что-то говорил.

Когда Болдт подал Дафне сигнал уйти с позиции возле ячеек, ей очень хотелось проигнорировать его приказ — позволить ему немного отойти, а потом распахнуть дверь гаража и предстать перед Гарманом лицом к лицу. Но разум, опыт и дисциплина победили, заставив ее почувствовать себя жертвой своей профессии.

Шаг за шагом они отходили от ячеек, пока не увидели друг друга во втором ряду. Болдт жестом указал на офисное здание, где они и встретились через пару минут.

— Будем считать, что там Гарман, — начал Болдт шепотом, — и исходить из этого. Если Гейнс или Ламойя заметят подозреваемого, мы пересмотрим свои допущения, но я не верю в совпадения. Гарман пришел сюда, чтобы подготовиться…