Опоздавшие - [95]

– В этом году папе девяносто два, – говорила она. – Он нуждается в моей помощи.

При слове «папа» Эмма всякий раз старалась не заплакать.

* * *

Казалось, ей удастся уговорить мать на такой вариант: она живет в семье Иззи, а на выходные приезжает в Холлингвуд. В телефонном разговоре мать Иззи сказала, что Эмма их ничуть не стеснит, но всё было бесполезно.

В июне закончился учебный год и они уехали.

55 Эмма

Школа Троубридж

Сентябрь, 2002

Снаружи дом казался огромным. Длинный и узкий, он походил на корабль. Дед сказал, так задумано ради хорошей освещенности. С улицы смотришь – и дом кажется бесконечным, а войдешь внутрь и понимаешь, что он вовсе не так просторен, как другие загородные особняки. Но всё равно дом был большой. Больше, чем дома подруг по пансиону из очень богатых семей. Но те дома стояли на берегу океана, где земля весьма дорогая.

Сейчас в Холлингвуде обитали всего четыре человека: мать, дед, Арлетт и она, Эмма. Но ей почему-то казалось, что в доме не протолкнуться.

Пожалуй, лучше перебраться в пансион Троубриджа.

* * *

Пятый вечер подряд она приходила на кладбище. Побыть в обществе покойников. Подумать об отце. А то уж стала забывать его голос.

Порой она представляла, что отец жив и расхаживает по торговому центру в Нью-Джерси. Он в том же костюме, который надел в тот день, и ненавистных матери туфлях на каучуковой подошве. Но отец любил ходить на работу пешком, и в них ему было удобно.

Эмма с ним даже не попрощалась. Накануне он, вернувшись домой, постучался к ней, но она притворилась, что уже спит. Побоялась, что затеется бесконечный разговор. А она чатилась с подругами. Эмма приглушила звук сообщений. На разговоры с отцом не было сил. Да еще завтра контрольная по латыни. Утром она проснулась, когда за отцом защелкнулась входная дверь.

– Прости, папа, – сказала Эмма, глядя на луну.

* * *

Она смотрела, как в западном крыле замка загораются желтые квадратики окон. Никто из учеников не называл Троубридж замком. А вот местные звали их «богатыми детками из замка». Хотя богатыми были далеко не все. Например, соседка по комнате получала стипендию. И сама Эмма не была богачкой. По крайней мере, такой, как ее одноклассники.

Был вечер пятницы. Ученики разбредались по комнатам. Кажется, намечалась вечеринка, но Эмму не позовут. Все ее настоящие подруги в пансионе Тэтчер.

Мать прислала письмо – на выходные Эмма приедет домой? Но Холлингвуд – не дом. Дом остался на Грин-стрит, где она прожила всю жизнь, где в здании с чугунными пожарными лестницами по фасаду и лифтом, потолок которого представлял собою жестяное небо, усеянное звездами, у нее была комната на солнечную сторону. Вскоре рынок жилья придет в себя, тогда место это станет домом кому-то другому.

– Тоже любишь бродить по кладбищу?

Эмма обернулась. Этого парня она знала. Родес, он учился в мужской школе Хасбрука, что неподалеку от пансиона Тэтчер. Личность популярная. В кофейне, куда они бегали на переменах, его всегда окружала толпа приятелей. Ее-то он вряд ли замечал. Но, похоже, заметил.

Эмма кивнула. Не спрашивая позволения, он подсел к ней на гранитную скамью. Она не стала бы его приглашать, однако на будущее себе пометила: вполне нормально предложить парню посидеть с тобой.

– Только здесь я могу спокойно подумать, – сказал он. – И еще поговорить с мамой.

– Мобильник здесь ловит? – удивилась Эмма. Жители Веллингтона гордились отсутствием сотовой связи в их городе. Об этом говорилось и в рекламных брошюрах Троубриджа.

– Нет, – усмехнулся он. Улыбка была хорошая. И необычное сочетание светлых волос с темными глазами. – Несколько лет назад мама умерла. И здесь я с ней разговариваю.

– Прости, – сказала Эмма. Он как-то связан с Троубриджем? Надписи на старых надгробиях почти стерлись. На ознакомительной экскурсии говорили, что тут похоронены только основательница школы и ее родственники. – Здесь ее могила?

– Да нет, урна с ее прахом стоит на каминной полке в нашем доме на Парк-авеню. Сюда я прихожу вспоминать о ней, понимаешь?

В душе ее будто распахнулось оконце. Значит, он тоже потерял родителя. Сколько времени ему потребовалось, чтоб оправиться от утраты?

– Это твой отец был в Башнях, да?

Такая прямота – точно бальзам. Об этом знали все, но никто ничего не говорил.

Эмма только кивнула, боясь расплакаться. Зажала коленями сложенные ладони и потерла ими, словно пытаясь согреться. Солнце село. Становилось прохладно.

– Я видел тебя в церкви.

Она тоже его видела. В первую годовщину отслужили панихиду. Отец был в поминальном списке. Не верилось, что прошел год.

– Меня зовут Родес. Мама умерла три года назад. От рака. – Он пошарил в заднем кармане джинсов.

– Сочувствую.

И все-таки ему повезло. Если б она знала, что завтра отец умрет, вела бы себя иначе.

Родес достал косяк:

– Покурим?

Она согласилась. Прикурив от зажигалки, Родес спрятал сигарету в кулак – видимо, на случай, если староста смотрит в окно.

– Хорошая травка, – сделав затяжку, сказала Эмма, хотя не особо в том разбиралась.

– После летних каникул мы получаем наилучший товар. Из Дубая травку привозит Ризал. На будущий год он закончит учебу, и я ума не приложу, как нам тогда быть.