Опоздавшие - [85]

А потом вспомнила, что раздрая уже нет.

Конец ему положила война. Флинны и Моллои бок о бок сражались в окопах, и когда не все из них вернулись домой, брешь между нашими семьями исчезла. Бывшие солдаты не пожелали работать на земле и подались в города.

Ты, может, помнишь, что мы с Томом отправились в Америку благодаря его брату Дэнису, который прислал нам билеты. Я знать не знала, что он вернулся из Покипси. У нас тут многие фермеры состарились, а молодежь к земле ничем не заманишь. А вот Дэнис другой. После стольких лет на кожевенной фабрике, где отравленный воздух – что твоя газовая атака на фронте, он был рад-радешенек пасти коров.

Мы поладили сразу. И разве могло быть иначе? Нас объединяли Том и Америка, которая каждого из нас по-своему подвела. С Томом я была ослепленной любовью девчонкой. Дэниса я встретила женщиной с грузом прожитых лет. Но для любви это не помеха.

Вот и вышло, что наша старая ферма опять стала фермой Моллоев. У нас поля, луга, яблоневый сад и огород, на котором я применяю навыки, полученные от Нетти.

И самое главное, Бог дал нам ребенка, вот почему мне было недосуг писать письма. Алиша родилась два года назад, когда мне уже стукнуло сорок. Вообрази, сколько молитв я вознесла святой Анне. Дочка такая же рыженькая и синеглазая, как Винсент. Не надышусь, не налюбуюсь на нее. Мне как будто вернули пропущенные годы с маленьким Винсентом.

Несчетно раз меня подмывало сказать Дэнису, что у него есть племянник, вылитый он, который окончил один из лучших университетов Америки. Но, как говаривала сестра Джером, я борюсь с искушением. Винсента я вырастила Холлингвортом, путь он им и остается, если только Господь Бог не рассудит иначе. Как бы ни было тяжело, я обязана хранить обет молчания.

Прости, нужно заканчивать. Алиша проснулась и зовет меня. Желаю тебе веселых праздников и много радости в новом году. Пусть 1934-й принесет в мир добро.

P. S. Спасибо за рецепт рисового пудинга, только здесь днем с огнем не сыщешь хорошего риса.

48 Винсент

Манхэттен

1938

Винсент, как и вся семья, думал, что карьера его будет связана со скобяной фабрикой Холлингвортов. Но в 1932-м, когда он окончил университет, Великая депрессия уже набрала полные обороты. Спрос на скобяные изделия снизился катастрофически, а надежных партнеров, десятилетиями закупавших продукцию для универмагов, сменили молодые управляющие, не желавшие раскошеливаться на товар ручной работы. Градообразующее предприятие, в 1842-м основанное прадедом Винсента, было вынуждено сократить столько рабочих, что об этом писали в передовицах веллингтонских и даже хартфордских газет.

Незадолго до смерти деда руководство фабрикой перешло к дяде Бенно; Винсент был готов войти в число управленцев, но дядюшка посоветовал ему искать счастья на стороне.

– Примени свои таланты подальше от этого затрушенного городишки, – сказал он, когда дипломированный Винсент на Рождество приехал домой.

А перед тем был 1929-й.

Газеты писали, как в Черный вторник мистер Шервин, отец Хо-Хо, облачившись в опрятный синий саржевый костюм, лайковые перчатки и гамаши, на Пятой авеню бросился под трамвай. Впавшего в истерику вагоновожатого госпитализировали. На похоронах был уже не Хо-Хо, а Хорас. В университет он не вернулся.

Дядя Бенно заранее подыскал племяннику должность в хартфордской страховой фирме, но перспектива конторской работы померкла, когда в студенческом городке появился представитель рекламного агентства с Мэдисон-авеню, отбиравший кандидатов для работы нового типа – исследования рынка. Джордж Гэллап (Винсента и других студентов, приглашенных на собеседование, впечатлила его визитка, на которой значилось «Д-р Гэллап, магистр психологических наук») служил в агентстве «Янг и Рубикам», размещавшем рекламу в знаменитых журналах и радиопрограммах, хорошо известных Винсенту. Доктор Гэллап искал людей, желающих быть на передовой нового фронта – то есть убеждать покупателей в достоинствах таких американских товаров, как сгущенное молоко Бордена, граммофоны «Коламбия», мыло «Фелс» и прочих.

Несколько лет Винсент работал у «Янга и Рубикама», а потом его старый друг Осворт Хейден, тоже подвизавшийся на рекламном поприще, сообщил о вакансии в фирме «Джеймс Уолтер Томпсон».

– Здесь ты будешь администратором, а не мальчиком на побегушках, – сказал он.

Винсент отважился на переход и был вознагражден прибавкой к жалованью. И вот нынче по платной дороге он направлялся в штаб-квартиру «Крема красоты Ля Бланш» в Нью-Джерси. С ним ехал Осворт, который теперь стал Озом Хейденом, автором рекламных текстов. За рулем был Винсент. Водить машину он любил. Это было кстати, поскольку в рекламном бизнесе существовало любопытное неписаное правило: в поездках на встречи с клиентами роль водителя исполняет администратор. Он же получал служебную машину. Компания «Дженерал моторс» была в числе клиентов фирмы Уолтера Томпсона, и потому Винсенту выдали шестицилиндровый «олдсмобил». Машина стояла в гараже агентства, располагавшегося в небоскребе «Грейбар-билдинг», что избавляло от расходов на парковку. В доме из бурого песчаника в районе Шестидесятых улиц, где Винсент занимал половину верхнего этажа, гаража не имелось. Когда Винсента навещали родители или тетушки, он встречал их в вестибюле и препровождал на свой пятый этаж. Гости пыхтели, на площадках останавливались отдышаться и ахали над тяжелыми условиями, в каких приходится жить представителю рода Холлингвортов. Но Винсент считал, ему повезло найти квартиру за приемлемую цену в хорошем районе. Он получал приличное жалованье, однако боялся чрезмерных расходов. Если раньше в стране деньги текли рекой, то теперь стали оазисом в пустыне.