Опороченная Лукреция - [17]

Партнером он был превосходным; ей пришлось это признать.

Он сказал:

– Не люблю французские танцы. Как вы полагаете, неужели они могут сравниться с нашими итальянскими – или испанскими?

– С вашими итальянскими! И с вашими испанскими! – ответила она. – Я провела достаточно времени во Франции, чтобы говорить – мои французские танцы.

– А вам не кажется, что вам уже давно пора возвращаться на родину?

– Мне и здесь хорошо. Королева добра ко мне, я очень люблю ее. Нет, мне бы не хотелось оставлять службу при французском дворе.

– Карлотта, вам не хватает романтики.

– Возможно, – сказала она.

– Но вы и не представляете, как много теряете при этом! Жизнь полна наслаждений – нужно только посмотреть вокруг.

– Я имею так много, что не желаю ничего иного.

– Но вы так молоды! Что вы знаете о тех радостях и захватывающих приключениях, которые таит в себе наша жизнь?

– Вы имеете в виду те радости, которым предавались вместе с моей кузиной?

– Вам уже рассказали обо мне?

– Ваша слава гремит по Франции, дорогой герцог.

– Зовите меня Чезаре.

Она не ответила – сосредоточилась на сложных танцевальных па.

– Вы ведь знаете, что привело меня сюда.

– О да. Вы приехали, чтобы собрать кое-какие должки – плату за развод короля.

– Ах, как это по-французски! То соблюдение всех мелочей этикета, то порыв чувств, почти страсть! Признаюсь, это сочетание меня пленяет. Я очарован вами, мадам Карлотта.

– Значит, не обидитесь на мою искренность. Я знаю о ваших намерениях по отношению ко мне.

– Прекрасно! Мы сможем обойтись без слишком долгих ухаживаний!

– Дорогой герцог, от моего отца я еще не получала разрешения смотреть на вас как на своего ухажера.

– Ну что ж, скоро получите.

– Боюсь, вы ошибаетесь.

– Вы меня не знаете. Я не отступаю перед препятствиями.

– Мой дорогой герцог, неужели какой-то документ о законном рождении для вас важнее, чем человеческие чувства, наслаждаться которыми вы только что призывали меня? Разве вы не знаете, что моя кузина Санча испытывает к вам гораздо большее влечение, нежели законнорожденная дочь ее дяди?

Чезаре побагровел. Эта девица, при всей ее целомудренности, была остра на язык, а он не имел ни малейшей склонности затягивать ухаживания. И так уже его выставили на посмешище – положение, которое ему казалось невыносимым, – как во Франции, так и в Италии.

– Законное рождение бесполезно для того, у кого нет никаких других достоинств, – процедил он.

– А вы, дорогой герцог, надо полагать, с лихвой наделены этими достоинствами?

Он сжал ее руку, и она вздрогнула.

– В полной мере, – прошипел он. – Скоро вы это поймете.

Он отпустил ее руку, и она пробормотала:

– У вас очень рассерженный вид, синьор герцог. Пожалуйста, не хмурьтесь. А то другие подумают, что вы недовольны вашей партнершей. Если это так, то, прошу вас, отведите меня к королеве.

– Вы еще побудете с вашей госпожой. Но только не сейчас. Я слишком долго ждал возможности поговорить с вами.

– В таком случае – говорите. Прошу вас.

– Я приехал во Францию, чтобы сделать вас своей супругой.

– Вы забываете, дорогой герцог, что я – неаполитанская принцесса и что вам не следует разговаривать со мной в таком тоне, не заручившись сначала согласием моего отца.

– Такова воля Его Святейшества.

– Вы меня не так поняли – не святого отца. Я имела в виду своего отца, короля Неаполя.

– Он знает – Папе угоден наш брак.

– И тем не менее, монсеньор, от своего отца я не получала никаких указаний о том, что могу выслушать вас.

– Вы получите все надлежащие указания.

– Дорогой герцог, вы, надеюсь, понимаете, что как послушная дочь я должна подождать их.

– Я вижу, вы дама с характером. И полагаю, можете принимать самостоятельные решения.

– Вы правы. Одно из таких решений – ждать распоряжений моего отца. По-моему, королева делает мне знаки вернуться к ней. Вы отведете меня на место?

– Нет, – сказал Чезаре.

Она молча высвободилась, повернулась и не спеша пошла к королеве.

Несколько секунд Чезаре смотрел ей вслед. Потом заметил обращенные на него удивленные взгляды и отошел в сторону. Он скрежетал зубами от ярости. Карлотта не удостоила его и половиной того внимания, какое уделяла ничтожному бретонскому барону.

Король вызвал Чезаре к себе. Проницательные глаза Луи скользнули по его изысканному камзолу, по драгоценным камням, сверкавшим на руках и шее. Чезаре с трудом подавил в себе раздражение, которое обычно чувствовал в присутствии короля Франции. Эта бесстрастность уязвляла его больнее, чем откровенные насмешки. Чезаре казалось, что своим нарочито невыразительным взглядом Луи хотел сказать: «Мы понимаем, почему вы носите столько украшений, мой незаконнорожденный герцог. Вся эта сверкающая мишура должна отвлекать наше внимание от самих вас – ублюдка, недавно избавившегося от кардинальской мантии».

Во Франции Чезаре приходилось учиться выдержке, что было нелегко для человека с его темпераментом.

Он опустился на колени перед королем и на какое-то время вообразил коварную улыбку Луи, который дольше положенного задержал его в таком положении.

Наконец ему было разрешено встать. Затем Луи сказал:

– Мой дорогой герцог, я получил одно не очень хорошее известие и глубоко сожалею о том, что именно мне предстоит сообщить его вам.